Известные личности Темных Эльдар. - Страница 2 - Форум Warhammer Архив форума Архив

Вект — это гниющая язва в сердце Комморры, черный паук в центре паутины, охватывающей всю Галактику. Это Вект за многие тысячелетия превратил Темный Город из беспорядочно разросшегося порта в галактический мегаполис. Это Вект покорил благородные дома и одно за другим подчинил себе их суб-государства. Это Вект — тот, чья железная воля правит Комморрой по сей день.
Проще говоря, Асдрубаэль Вект — самый хитрый и умный темный эльдар из всех когда-либо существовавших. На его молочно-белой коже нет ни единого шрама, хотя черные, как космос, глаза выражают такую ненависть, что, должно быть, его душа давно уже огрубела. Его разум настолько сложен, что его можно уподобить краю фрактала или кристальному лабиринту Тзинча. Его психика — это почти бесконечный дворец, наполненный планами, ответными мерами и уловками, которые принесут плоды лишь через сотни лет, однако для того, кто прожил столько тысячелетий, века сменяются подобно временам года. Нет такой интриги, которую Вект не раскрыл уже дюжину раз, нет измены, которую он не предусмотрел и не обратил против себя самой.
Вект начал свой путь как ничтожное существо из низшего класса — его продали в рабство еще ребенком. Высокородные темные эльдар никогда по-настоящему не признавали его. Возможно, это может как-то объяснить его бритвенно-острый ум и безграничное стремление побеждать, ибо интригам Векта всегда надо было быть еще хитрее, чем у «высших», наделенных привилегиями. Постепенно, ступень за ступенью, по извилистому пути, Вект взобрался к вершине иерархической структуры Темного Города. Он оставил позади себя вереницу трупов, хотя его клинок никогда не обагрялся кровью — Вект был слишком осторожен, чтобы применять столь прямые меры. Большую часть своей ранней жизни Вект процветал за счет того, что его недооценивали — аристократы Комморры, соперники, даже собственные воины. Под прикрытием своего низкого происхождения он собирал все больше и больше сил, основав кабал Черного Сердца — организацию, зародившуюся как слабо мерцающее пламя, с тех пор разросшееся в опаляющую огненную бурю.
К тому времени, когда владыки Комморры неохотно признали, что этот выскочка представляет собой настоящую угрозу, было уже слишком поздно. Политическое господство Векта неумолимо укреплялось. Силой объединяя разрозненные суб-государства, основанные до Падения, Вект все расширял и расширял свою власть, покуда она не поглотила почти всю территорию темных эльдар. Последним павшим суб-государством был трижды проклятый Шаадом, который Вект уничтожил без тени сожаления, оставив от него лишь населенные призраками руины. Почти шесть тысяч лет этот выдающийся ум правит как Верховный Властелин Темного Города.
И все же, хотя никто не смеет громко заявить об этом, власть Векта над Темным Городом выказывает признаки ослабевания. Те, кто долго скрывались в тени, выходят, чтобы воспользоваться шансом. Все чаще Вект обрушивает на врагов возмездие с несвойственной ему прямотой. Гнев Верховного Властелина, впрочем, не ограничивается пределами Темного Города — с каждым годом Вект все чаще и чаще совершает налеты на реальное пространство. Некоторые верят, что долгая жизнь сделала его тело неспособным омолодиться, другие — что его соперники нашли значительную трещину в его броне. Теории множатся; ходят слухи, что Вект устал от успеха, от правления, или даже от жизни; что он рискует, подвергая себя опасности, просто чтобы обеспечить себе конкуренцию; и что это всего лишь еще один план, чтобы заставить врагов раскрыть себя. В одном можно быть уверенным — если по какой-то причине Вект падет, Темный Город поглотит война.
Кафедра Разрушения: Вект может лететь на битву на «Кафедре Разрушения» - особом «Рейдере», оборудованном тремя темными копьями и усложненными силовыми полями.

Извращенное сверх всякой меры существо, известное как Уриен Ракарт, обладает таким мастерством в искусствах плоти, что он умирал и возвращался к жизни много раз подряд. Порочный гений телесных манипуляций и анатомической скульптуры, Ракарт — легендарный мастер плоти. Хотя некогда он занимал высокое положение в интригах, что опутывают Комморру, он стал недосягаемо выше дрязг из-за власти и престижа. Ныне Ракарт существует лишь для того, чтобы наслаждаться развращением.
Морщинистое тело Уриена давно уже утратило способность вновь обретать красоту недавно покормившегося темного эльдар, ибо ему уже несколько тысяч лет. На протяжении этого огромного срока Уриен умирал от болтов, пламени, клинков, пуль, токсинов, эвисцераторов, и многими другими ужасными способами. Каждый раз, когда он погибает, его остатки используются, чтобы постепенно вырастить новое воплощение Великого Гомункула, ибо Уриен — прародитель регенеративного процесса, и каждая из его хирургически измененных костей содержит ключ к темному воскрешению. Ракарт пересекал край жизни так часто, что он наслаждается смертью, словно хорошим вином, наслаждаясь высшими точками боли и потусторонним знанием, приходящим с каждой новой кончиной. Однако в прошедшие столетия, похоже, что-то нарушилось в процессе регенерации, и последние инкарнации Уриена всякий раз возрождались с недоразвитой частью его предыдущего тела. Поэтому он представляет собой поистине чудовищное зрелище — сросшиеся позвоночники выпирают из его спины, образуя причудливый нарост, а зловеще ухмыляющееся лицо натянуто на череп шнурами из заскорузлой плоти. Ракарт может похвастаться большим количеством конечностей; некоторые из них, обнаженные до костей, покрытые серебром и заново обтянутые плотью, работают как нормальные члены, некоторые же, усохшие и неприятные на вид, торчат из его многохребтового горба, вяло поманивая тех, кто находится неподалеку. Эти постоянные восстановления так сильно повлияли на метаболизм Ракарта, что его искусственно укрепленная плоть способна срастаться и исцеляться с невероятной быстротой — Ракарт с радостью принимает любые раны, особенно полученные на поле боя, ибо это заставляет его импровизировать.
Как и все гомункулы, Уриен с неутомимым энтузиазмом создает симфонии боли. Он отправляется в бой с самым разным странным оружием, включая перчатку, которая вводит его собственный, весьма мутагенный ихор в тела врагов, и клинок, способный убить, нанеся малейшую царапину. Но истинное оружие этого обезумевшего изверга — отвратительные создания, которые, ковыляя, вылезают из его загонов плоти; зверинец кошмаров, который сводит с ума всех, кто взирает на него. Забрызганные кровью развалины и огромные гротески рыщут среди живых скульптур, что стонут и шатаются, а ненасытные хемоворы скользят в крови у их ног. Во главе этой жуткой процессии идет сам Ракарт, театрально дирижируя резней вокруг себя, словно находясь на манеже некоего адского цирка.
Ракарт иногда снисходит до посещения реального пространства в компании кабала или ведьминского культа. Для него выпустить свои творения на поле битвы — значит продемонстрировать свои шедевры всему миру, а каждому настоящему артисту нужен зритель. Его слегка развлекает то, как яростно ведется борьба за честь сотрудничать с Мастером-гомункулом. Немногие зрелища столь безумны, как скрежещущий зубами, разрушительный карнавал боли, который Ракарт натравляет на свою добычу.

Хотя ей меньше тысячи лет, леди Аурелия Малис — единственный архонт, неоднократно доказавший, что ум его под стать высочайшему интеллекту Асдрубаэля Векта. Еще до судьбоносных событий, приведших к ее возвышению, разум Малис был подобен невообразимо сложному хронометру, множеству крошечных золотых шестеренок, каждая из которых тихо пощелкивает на своем месте. Она обладает непревзойденным хитроумием, однако всегда ведет себя с идеальной благопристойностью и даже ледяной вежливостью, скрывающей ее смертоносные намерения. Эти высокомерие и холодность эхом повторяются среди ее свиты, ибо лишь самые быстрые умом допускаются в Кабал Ядовитого Языка.
Точность, с которой Малис может предсказать поступки своих врагов, граничит со сверхъестественной. Злые языки любят намекать, что она в некоторой степени обладает психическими способностями, однако в основном все верят, что это невероятное предвидение исходит лишь от ее ума, подобного стальной ловушке. Она удивительным образом всякий раз оказывается не там, куда бьет клинок ее врага, будь он политическим или физическим. У того, кто видел, как Малис с легкостью расправляется с толпой ревущих орков с помощью необычной формы клинка и бритвенно-острого веера, не остается сомнений, что она также смертоносна в бою, как и на словах.
История, лежащая за странным предвидением Малис, в действительности куда более необычна. Некогда леди Аурелия была супругой Асдрубаэля Векта — Верховный Властелин нашел, что ее потрясающе сложный разум достаточно сильно возбуждает его, и сделал ее своей придворной любовницей. Впрочем, меньше чем через десять лет он устал от своего нового развлечения и начал относиться к Малис немногим лучше, чем к надоедливому насекомому, прежде чем окончательно прогнать ее из своего дворца.
Малис не слишком хорошо восприняла это. Впав в неистовую ярость, она покинула Комморру вместе с самыми близкими ей последователями и устремилась в Паутину без какой-либо поддержки. Ее самовольное изгнание имело непредвиденные последствия. В глубинах измерения-лабиринта леди Малис встретилась с переливающимся существом из чистого света. Это полуреальное создание одним жестом прогнало ее спутников и вовлекло Малис в состязание силы воли — в состязание, ставкой на котором было сердце проигравшего. Ко взаимному удивлению, Малис стойко держалась, пока неземной хитрец задавал ей нескончаемые загадки, и, как ни невероятно, она в конце концов вышла победительницей. Существо исчезло со смешком, оставив после себя странный клинок, который двигался сам по себе, и свое сердце — кусок кристалла размером с кулак, пульсирующий внутренним светом. Почти обезумевшая от испытаний, намеренная отомстить Векту любой ценой, Малис схватила этот клинок, вырезала собственное сердце и заменила его сердцем своего загадочного противника. Ее плоть сомкнулась вокруг него так, что не осталось и следа. И до сих пор в ее груди бьется кристальное сердце.
Когда леди Малис вернулась в Комморру, она медленно, но уверенно восстановила себя в ранге архонта Ядовитого Языка. Ее планы и маневры казались непреодолимыми, каждый из них представлял собой идеально выполненный гобелен, сотканный из причин и следствий. Малис стала подлинным кошмаром в налетах на реальный космос, сражаясь, словно одержимая, предвидя действия других кабалов и обыгрывая их, чтобы ускользнуть с львиной долей добычи. На протяжении всего своего восхождения в вершины эшелонов власти Малис ни разу не улыбнулась, ее лицо стало вечной маской уверенности и презрения к темным эльдар, что вновь принялись грызться и бороться за ее милость. Однако, когда она уверена, что поблизости никого нет, Малис подолгу вглядывается в собственное отражение, ухмыляясь, затем хихикая, а потом разражаясь ужасными приступами смеха, которые как будто бы исторгают две глотки одновременно. Ибо существо, которое теперь делит с ней душу, поистине могущественно, и с его помощью Малис может завладеть ключами к смещению Векта... и к судьбе всей Комморры.

Лелит — непревзойденный чемпион гладиаторских арен. Самая смертоносная среди всех ей подобных, она столь сведуща в искусстве битвы, что ее поистине можно счесть гениальной. Лелит - суть воплощенная грация, ее движения чувственны, чарующи и словно гипнотизируют — и лишь самые богатые темные эльдар могут позволить себе привилегию наблюдать за тем, как Лелит выполняет свою кровавую работу. Вживую видеть выступление столь невероятно талантливой суккубы — это мечта, ставшая явью для многих кабалитов, ибо оно наполняет энергией и омолаживает даже старейших представителей расы.
Хотя ее мурлыкающий голос и уподобляют медовому бархату, Лелит редко говорит, ибо она женщина искусства, а не политик. Тем не менее, ее приказы всегда и до последней буквы выполняются прислужницами из культа Раздора, что с завистливым восхищением взирают на безупречную внешность и сверхъестественную ловкость своей госпожи. Накануне рейда в реальное пространство Лелит зачастую входит подобно охотящейся кошке в чертоги архонта, готовящегося к битве, окруженная десятками отборных ведьм-приспешниц. Леди Гесперакс благословляет собирающийся в рейд кабал своим присутствием только для того, чтобы выследить редкую добычу. Она любит состязаться, противопоставляя свои способности самым трудноодолимым противникам, элитным и знаменитым воинам галактики. Она ни разу не возвращалась без крови на своих клинках и новой порции ужасных трофеев для размещения в своих личных музеях.
Среди всех культов ведьм Лелит – единственная, кто не использует боевые наркотики, чтобы повысить свою эффективность. Ее последователи, культ Раздора, утверждают, что их госпоже не нужно ничего, кроме куска острой стали, чтобы превзойти врагов. И действительно, несмотря на то, что она мастерски владеет всем экзотическим оружием, используемым ей подобными, Лелит чаще всего видят сражающейся двумя простыми, но идеально сбалансированными ножами.
Сварливые ведьмы из соперничающих культов шепчутся, что невероятные умения Лелит происходят от неестественного источника — что она каким-то образом убедила гомункулов заменить ее кровь на гипердреналин, что еще ребенком она сосала шприц со стероидами, что она спит в барионическом саркофаге, до краев наполненном стимулирующей сывороткой. Истина куда проще — как все прирожденные хищники, Лелит предпочитает сражаться вблизи. Боевые наркотики — для слабых, ибо они портят мгновение, когда убийственный удар достигает цели, а кровь и жизнь вытекают наружу. Как может кто-то достойно оценить тонкие оттенки предсмертного вздоха жертвы, когда его чувства ослаблены опьянением? Отвергнуть химические улучшения в стремительном, как молния, мире арены обычно означает самоубийство, однако таково искусство Лелит, что ее плоть сохраняет первозданное, не отмеченное шрамами, состояние.
В битве Лелит использует свое тело, как оружие, так же, как и ножи. Грива шелковистых волос пронизана шипами и крюками, при помощи которых она перехватывает клинки своих врагов на манер осколочных сетей иракн. Ее длинные ноги и босые ступни оснащены шпорами, чтобы в идеальном ударе с поворота вспарывать горло, а ногти укреплены и заточены до остроты скальпелей. Лелит может убить дюжину низших воинов за несколько секунд, выписывая клинками спираль перед каждым смертельным ударом, прежде чем закончить эффектным и продуманным росчерком. Тайные видеозаписи того, как она это делает, покупают по всей Комморре и за ее пределами те, кто питает извращенный вкус к насилию. Возможно, как говорят созерцавшие ее, не одни лишь смертные с жадным вниманием взирают на смертоносный танец Лелит.

В гнилом подбрюшье Комморры обитает воин, который правит обездоленными, властвуя над армией изгоев подобно жестокому монарху. Он — самопровозглашенный Барон Сатоникс, Подземный Отец, Властелин Среди Тьмы, и его влияние простирается по всему подпольному миру. Поговаривают, что ни одна банда геллионов не летит на войну без его благословения, и что только предводители банд знают, как отыскать его летучий двор, ибо Барон окутан тайной, будто саваном из лохмотьев.
Сатоникс некогда был довольно выдающимся аристократом из кабала Разрезанного Глаза, известным своим бесконечным желанием участвовать в волнующих набегах на реальный космос. Во время налетов на Алайток Сатоникс захватил редкую добычу – не более и не менее как вражеского провидца, – и, вернувшись, громко заявил об этом факте всем, кто желал его слушать. Однако, по мнению архонта Цитракса - правителя Разрезанного Глаза, Сатоникс поставил под угрозу весь кабал, привезя домой псайкера. Сатоникс был изгнан, и его же братья по кабалу препроводили его в глубины Темного Города. Кипя гневом, он дождался удобного момента, убил своих стражников во вспышке бешеной ярости и сбежал, укрывшись в подполье.
С того дня за голову Сатоникса была назначена высокая цена. Опытные охотники и чужеземные гончие пустились по его следу, но одного за другим их находили висящими вниз головой на башнях и минаретах Разрезанного Глаза. Затем настал черед знатных чистокровных кабалитов, которые проложили кровавую тропу через нутро Темного Города, желая бросить Сатоникса к трону Цитракса. Каким-то образом он скрылся и от них. Постепенно Сатоникс заработал немалую славу как тот, кто выжил, когтями и зубами сражаясь за каждый день своей жизни. Легенды о нем множились, и он стал чем-то вроде героя для банд геллионов и тех, кто возмущался всеобъемлющей властью кабалов. Барон собрал разношерстную армию изгнанников, повстанцев и бунтарей. В ходе длившейся год кампании он поставил клан Цитракса на колени.
По сей день даже самые близкие приспешники не знают о секрете Барона. Среди безделушек, украшающих его испачканный кровью плащ, находятся останки того самого провидца, чье пленение привело его к изгнанию. Бросая эти пронизанные кристаллами кости в лужу крови, Сатоникс может смутно видеть будущее. Поэтому Барон и стал погибелью для тех, кто охотился за ним, и его свита из живущих в небе изгнанников всегда остается на шаг впереди своих преследователей.
Барон Сатоникс пользуется неохотным уважением архонтов с верхних шпилей. Как они говорят, лучше то зло, которое ты знаешь; с тех пор, как Сатоникс возглавил банды геллионов, с ними, по крайней мере, стало возможно договориться, ибо у них нет верности никому, кроме Лорда-Геллиона. Чего эти архонты никогда не признают, так это того, что Барон — знаток шпионажа и шантажа; тот факт, что некоторые из правителей, недавно захвативших власть, когда-то принадлежали к бандам геллионов Сатоникса, является строго охраняемым секретом. Барон все видит, как он сам любит говорить. Если учесть, что Сатоникс поднялся из опалы до уровня главной фигуры преступного мира Комморры, то он, скорее всего, прав.

Пиратские флоты эльдар, что ходят по звездным морям, разнятся так же сильно, как и планеты, которые они грабят; некоторые следуют кодексам чести, другие безжалостны и жестоки. Герцог Трейвеллиат Слискус — самый непредсказуемый из всех. Он без колебаний поставит под угрозу любой корабль своего флота, если благодаря этому сможет со вкусом уничтожить вражеский флагман — ведь никто не помнит тех, кто избегает риска. Армада пиратов следует за ним, несмотря ни на что, ибо они знают, что за безумием Слискуса скрывается внутренняя сталь, которая обрекла на гибель целые флоты.
Легенда гласит, что Герцог утомился вечными политическими дрязгами Комморры и решил уйти не с плачем, но с музыкой. Собрав тесный круг схоже мыслящих капитанов, он дождался, пока Комморра не погрузится в агонию очередной гражданской войны, а затем совершил трюк неслыханной дерзости, украв целых три флагмана кабалов за раз и с боем проложив себе путь из комморрских портов. Ярость трех униженных архонтов, утративших свои драгоценные корабли, пылала, будто раскаленный металл, но было уже поздно — Слискус сбежал в пустоту, чтобы больше не возвращаться.
Слискус, будучи обуян манией величия, командует Небесными Змеями много тысяч лет и уверен, что должен по праву властвовать над звездами. Хотя он известен под сотней разных имен и титулов, его слава распространилась от Альфа Прайм до Омегонского пояса. Более всего Слискус известен своим непредсказуемым поведением. Он может быть очарователен и харизматичен, а в следующий миг — совершенно безжалостен и полон неутолимой жажды крови и страданий. Леди Малис однажды описала его как «аморального, подлого и к тому же безупречно одетого».
Известно, что однажды Слискус согласился на переговоры с человеческим планетарным губернатором, умолявшим о пощаде, но затем приказал убить всех аристократов главного улья, когда людской посланник неверно произнес его имя. Это обыкновение превращаться из улыбчивого распутника в жестокого убийцу дало ему прозвище «Змей», – у Слискуса это прозвище вызывает сухую усмешку. Он гораздо более опасен, чем любой обычный зверь, будь тот ядовит или нет, и считает, что это в его честь нужно называть змей, а не наоборот. Несмотря на его всеми расхваленное чувство юмора, ближайшие советники Герцога полагают, что превыше всего Слискус ценит выражение отчаяния на лицах своих жертв, когда те осознают, что в его сердце нет жалости; точку плавления, когда место облегчения занимает малодушный страх. Он, как выражаются его многочисленные почитатели, очень любит играть с едой.
Действия Слискуса на протяжении лет становятся все более странными, так как бесконечная, неограниченная власть берет над ним свое. Его алебастровая кожа почти прозрачна, потому что он заставляет своих наложниц тщательно оттирать ее всякий раз, когда он оказывается в том же воздухе, которым дышит представитель низшего вида. Он никогда не одевает одну и ту же одежду дважды, и каждый новый его костюм включает в себя останки его последнего противника. Герцог ест отравленную пищу, чтобы выработать иммунитет к ядам, а когда у него меланхолическое настроение, любит вырезать эпические поэмы на плоти пленных. Его личное знамя сделано из кожи, содранной с адмирала Бакки, чья цитадель сегментума с огромной базой флота оказалась недостаточно хорошо защищена от саботажа и тайно засланных агентов Слискуса.
Герцог по-прежнему весьма популярен среди темных эльдар, он — лидер среди изгнанников из Комморры, Темного Города. Триада краденых флагманов Герцога окружена флотилией из крейсеров, каперов и боевых кораблей, прибившихся под его знамя, и Слискус не препятствует им, ибо в худые времена змея пожирает своих же. Тем временем его набеги с низкой орбиты продолжают обрушиваться на богачей и знать, и легенда о нем разрастается с каждой новой резней.

Мандрагор, известный как Обезглавливатель, представляет собой само воплощение ужаса. Мало чего известного о Кхерадруакхе - чье имя буквально переводится как Тот-Кто-Охотится-За-Головами - кроме того, что он обитает в тёмных переулках и рангоутах Комморры, способен выползать даже из малейшей тени и всегда забирает головы своих жертв. Иногда жертва успевает различить некоторые детали его облика: пустые глазницы вместо глаз и дополнительные руки с когтями; хотя до сих пор остается неизвестным, являются ли данные особенности частью физиологии мандрагора или же это работа гомункула. Несмотря на то, что Кхерадруакх, кажется, убивает беспорядочно и беспричинно, он известен как наёмный ассасин, требующий за голову избранной заказчиком жертвы непомерно высокую плату душами. Обезглавливатель порой добровольно принимает участие в налете в реальное пространство, забирая всего один череп и исчезая с ним так же незаметно, как и появился. Лишь мандрагоры знают, что произойдет в том случае, если жуткие поиски Кхерадруакха завершатся.
Не издавая ни звука, Кхерадруакх искусно отделяет голову своей жертвы длинным, отточенными клинком и после беглого осмотра добычи уходит обратно в подземелья, где находится его логово. У внутренних стен его полусферического прибежища выстроены в ряд захваченные им черепа. Все они с поразительностью аккуратностью расположены так, что смотрят прямо в пустоту над возвышением в центре логова, где он сидит, словно гротескное черное насекомое, быстрое и эффективно срывающее плоть и сухожилия со своей ужасной добычи. Когда череп полностью освежеван, Обезглавливатель со всех сторон осматривает его в своих руках, изучая длинными пальцами каждую вмятину и контур и ощупывая их языком. Если добыча не соответствует строгим требованиям, Кхерадруакх отбрасывает череп в сторону к бесчисленному множеству других, что разбросаны по земле, после чего угрюмо раздавливает его ногой и принимается за охоту на новую жертву. Однако если добытый образец проходит проверку, он изящно взбирается по стенам своей пещеры, цеплясь когтистыми пальцами за челюсти и глазницы, пока не достигает вершины сферы, где, словно одержимый творец, бережно вставляет череп в пустую нишу. Хотя всего лишь один череп за десятилетие проходит осмотр, тем не менее, в стенах логова Обезглавливателя осталось всего несколько пустых ниш, и воздух в самом помещении уже насыщен запретной силой.
Каждый из тщательно отобранных черепов таит отголосок души бывшего хозяина тела, их глазницы смотрят точно в одну и ту же точку пространства с применением совсем необычной формы восприятия. Некоторые из его сторонников считают, что когда будет достигнута предельная масса, совместная тяжесть взгляда черепов проделает дыру в измерении по ту сторону теней, и оттуда уставятся злобные создания. Постепенно, пока черепа будут спокойно смотреть в одну точку пространства, над возвышением Обезглавлителя откроется брешь в ткани паутины. Тьма, будто живая, будет собираться, пока пагубные энергии затененного потустороннего царства не ввергнут глубины Комморры в новую и черную как смоль преисподнюю. Затем, возможно, тёмные эльдар ощутят истинную мощь мандрагоров и их ужасающих союзников, и Тёмный Город запляшет под дудку Кхерадруакха.

Даже в рядах замкнутых инкубов мало что известно о загадочном Дражаре. О нем знают только то, что он вошел в Великий Храм инкубов незваным и непрошенным, одетый в пластинчатую броню, состоящую из кусков доспехов главных последователей учения инкубов. Он прорубил свой путь через внутреннее святилище, оставляя за собой пытавшихся остановить его с отрубленными культями вместо рук и звон падающих мечей на пол, вызывая тем самым на поединок иерарха храма. Взбешенный неуважением новичка к традициям, иерарх поднялся с трона, вступил в обставленный свечами дуэльный круг и принял боевую стойку. Самонадеянное превосходство иерарха испарилось, когда его противник стал расплывчатым пятном, двигаясь так быстро, что стало невозможно проследить за ним в блеклом мерцании света. Дуэль закончилась спустя несколько минут, когда пришелец переступил через расчлененное тело иерарха. Дуэлянт мог предъявить права на трон прямо здесь и сейчас, однако Дражар просто очистил свой меч и отвесил небольшой поклон.
Мистическое появление Дражара породило множество безумных теорий и вопросов, оставшихся без ответа. После недель слухов и сплетен было подтверждено, что ни один из храмов инкубов вокруг Комморы никогда до этого не слышал о Дражаре или хотя бы узнал его уникальное древнее боевое облачение. Некоторые говорят, он – Архра, легендарный воплощёный Темный Отец инкубов, другие – что его за его броней нет ничего, кроме праха. Единственное, что было вскоре подтверждено – это то, что в не зависимости от умений противника, Дражар всегда одерживает над ним победу в дуэли. Хотя он никогда не изъявлял ни малейшего желания занять место иерарха или клэйвекса, его беспощадное мастерство боя не имеет себе равных среди инкубов. Таким образом, Дражар занял место палача, первого среди равных, олицетворяющего саму смерть.
Хотя Дражар стал неотъемлемой частью Великого Храма со дня своего драматического появления, не известно ни одного случая, когда бы он заговорил, снял свой шлем или даже ел или спал. Даже имя «Дражар» формально, и означает «живой меч». Самая большая реакция, которой можно добиться от Дражара при разговоре – небольшой кивок или наклон головы, и только самые важные инкубы могут добиться этой скупой вежливости. Владыки остальных храмов инкубов относятся к Мастеру Клинков с большой опаской, ибо, несмотря на их уважаемое положение, каждый из них был однажды молодым воином, обладал недостатками и был смертен. Хотя их настоящие имена и личности давно оставлены позади, небольшой огонек амбиций все еще тлеет в их черных сердцах. Только над Дражаром не властны эмоции или гордость. Он просто убивает, ни больше, ни меньше.
Более высокий и гибкий, чем остальные инкубы, Дражар обладает смертельной, подобно богомолам, скоростью, и атакует полу-клэйвами, которые он предпочитает любому оружию, находящемуся в его распоряжении. Он имеет сверхъестественную способность двигаться подобно свету, бросаясь даже через самую хаотичную рукопашную схватку, дабы убить выбранного им противника прежде, чем чьи-либо клинки опустятся или палец на спусковом курке дернется. Выбранная Дражаром жертва может только молиться своим богам, ибо через секунду она умрет.