Credo in unurn Deum, Patrem omnipotentem, factorem caeli et terrae, visibilium omnium et invisibilium.
Et in unum Dominum Iesum Christum, Filium Dei unigenitum, et ex Patre natum ante omnia saecula.
Deum de Deo, Lumen de Lumine, Deum verum de Deo vero, genitum non factum, consubstantialem Patri; per quern omnia facta sunt.
"Symbolum Nicaenum"
Сказание 1. Год Раскаленных Звезд. Харибда-Прайм, Сенментум Пацификус.
Этот город был прекрасен. Настолько прекрасен, что хотелось стереть его с лица планеты, или, в крайнем случае, повеситься самому. Два пылающих солнца, словно два ярких оранжевых апельсина, изнуряли планету своим бесконечным сиянием, заставляя людей молиться о приходе благостной тьмы и вместе с нею долгожданной прохлады. Гигантский муравейник судеб, распростертый у ног человека, жил непрекращающимся пульсирующим ритмом: без устали летели куда-то электрокары и спидеры, на звуковых скоростях покоряя огромные расстояния имперского города-улья, горели всеми цветами радуги километровые рекламные баннеры над главными городскими артериями, громко вещали гало-изображения молящихся священников, сновали по своим делам полчища клерков. Повсюду один нестерпимый зной и затхлый дым выхлопных газов. Только прозрачные экраны силовых полей защищали фундаментальный бастион Экклезиархии от шума и других неприятных факторов, вырабатываемых живущим ульем. Таким мыслям в то определенно плохое утро и предавался пфальцграф-кардинал Камил Александр Сфорце, дыша относительно чистым утренним воздухом, переработанным и обработанным воздухосборными фильтрами твердыни. Чувствовалось, что планета переживает цикл промышленного подъема, всюду на окраинах города вознесли свои уродливые шпили мануфакториумы и цехи Адептус Механикус, наполненные прометиумом и природным газом грузовые лихтеры взлетали к ожидающим их на орбите крупнотоннажным танкерам Торгового Флота субсектора, однако это ни в коем случае не должно было означать падение уровня духовной развитости и веры в Императора среди рабочего населения, как-никак контактирующего по месту службы с идолопоклонниками Омниссии и техножрецами Марса. Обманчиво прекрасное и спокойное утро с головой захватило кардинала, заставив его красивые патрицианские черты лица скривиться с ухмылке. Пфальцграф был достаточно высоким и крепко сложенным, недавно разменявшим свой пятнадцатый десяток человеком, однако выглядевшим всего лишь на полных сорок стандартных лет, благодаря аккуратному вмешательству в организм передовых имперских медицинских технологий Депортаментикус Биологис и нано-хирургии Оффицио Медикалис. Благо, что такие могущественные и неприлично состоятельные люди, как кардинал имперского сектора Галактики, могли спокойно пользоваться услугами вышеперечисленных организаций. Богатые и пышные темно-красные кардинальские одежды, могущие превратить почти любого их носителя в разодетого клоуна, только лишь придавали строгому и хмурому лицу пфальцграфа еще больше того чувства аскетизма и самоуверенности, чем буквально дышала каждая клеточка тела этого человека. Тем более, что воинственный кардинал всегда предпочитал носить под шикарной церковной мантией свой любимый золотой силовой доспех, инструктированный жемчугами, крупными искрящимися изумрудами и другими драгоценными камнями. Полная броня, тем более такая изысканная, стоила целое состояние на рынке открытых услуг и запросто могла прилично прокормить население какой-нибудь небольшой планеты в течение полного месяца, но владельца сего чуда это совсем не беспокоило. Блестящие черные зрачки кардинала задумчиво оглядывали уже порядком поднадоевшие ему пейзажи, открывавшиеся ему с высоты беломраморного балкона Дворца Покаяния на Харибда Прайм – крупнейшей планеты, торгового и политического центра, а также столицы всего сектора Помпилиус, что в Сегментуме Пацификус космического пространства Империума Человечества. Собор из чистейшего белого золота и мрамора представлял собой грандиозное пирамидальное сооружение в пятьдесят ярусов в высоту и трех километров в длину, построенное еще первыми колонистами пять тысячелетий назад, как памятник величию Бога-Императора Терры и Адептус Министорум. Располагавшийся на верхних уровнях города-улья, Дворец Покаяния являлся доминирующим над местностью сооружением, чью золотые башни пронзали сами небеса, соперничая с пиками планетарного офиса Гильдии Астропатикус. Позади кто-то учтиво кашлянул. Камил неохотно оторвался от обозрения картины погружавшегося в дневную суету и яростный ажиотаж муравейника, так как знал, что дворцовая прислуга скорее захлебнется своим кашлем, нежели посмеет побеспокоить слух кардинала. Раз его все же отвлекали, значит его внимание было в самом деле где-то необходимо. - Умоляю о прощении, мой лорд. - Старенький Герц, личный дворецкий кардинала, кряхтя склонил свою горбатую спину. - Сколько раз повторять, старый дурень, не смей мне больше кланяться, - тихо проговорил Камил, подходя к старику и помогая ему разогнуться обратно. - Ты не проходил процедур омоложения, в отличие от меня. В чем дело? - К вам гость, милорд. - ответил дворецкий, массируя разболевшуюся поясницу. Вот уже двадцать лет Сфорце с легкой улыбкой наблюдал за попытками своего очень старого друга угнаться или хотя бы не отставать в физическом смысле за все молодевшим и молодевшим хозяином. Когда пфальцграф, не желая терять такого способного, а главное верного слугу, приказал ему пройти дорогостоящий курс омоложения за счет фондов Экклезиархии, направленных на социальное обеспечение инвалидов нижних ульев, тот, к удивлению Камила, не только отказался, но еще и отчитал своего повелителя за не-целевое использование вверенных ему бюджетных средств. - И гостю этому надоело ждать за дверью! - неожиданно резные двери из драгоценных пород древесины широко распахнулись, пропуская внутрь низенького, но плечистого человека в алой робе с богато украшенным поясом, к которой крепились пустые сейчас ножны. При оружии к кардиналу не пускали. - Епископ Де'Каллас, ваше священство! - радостно воскликнул пфальцграф, нацепив на лицо одну из свлих дежурных улыбок. Епископ, одетый более скромно, нежели его духовный лидер, но все же достаточно дорого в подтверждение его заслуг на службе Золотого Трона, сложил ладони в знаке аквиллы. Его алая, с белыми вместе с золотом и серебром нашивками, роба выглядела потрясающе и также, как и у кардинала, лишь подчеркивала внутреннюю духовную силу епископа Де'Калласа, над головой которого суетливо кружились стайки херувимов. - Пфальцграф-кардинал, храни вас Бог-Император Человечества, - почтительно поцеловал Каллас протянутый Камилом крупный рубиновый перстень, который красовался на правом мизинце кардинала, как знак высшего сана в секторе. Те люди, что думали, будто перстень являлся всего лишь номинальной и бесфункциональной побрякушкой – крупно ошибались, ибо он содержал в себе неисчислимое количество всевозможных полезных свойств, начиная от электронной отмычки и заканчивая миниатюрным иглометом Джакаэро, однако знать об этом полагалось только адептам Экклезиархии. - Наш Господь радуется каждую минуту, когда устремляет свой взор на вас, ваше преосвященство. - Надеюсь, так оно и есть, - учтиво кивнул Сфорце. - Прошу, присаживайся и раздели со мной сию скудную пищу... Пфальцграф обходительным жестом пригласил епископа войти. Мужчины уселись за компактный, наполненный всевозможными яствами и деликатесами стол из редчайшей древесной породы, по легенде подаренной семейству Сфорце самим Лордом-Командующим Харибдой более тысячелетия назад, и, самостоятельно наполнив свои кубки преотличным фруктовым чаем, приступили к завтраку, беседуя о политике, будничном состоянии дел и текущих финансовых расходах. - Лорд-маршал Тиберий с великого дома Сорос возвышен до ранга Магистра Войны, - говорил Каллас, отпивая глоточек чая. - Тут и до Сенаторум Империалис недалеко... Позиции ставленников Имперской Гвардии с каждым днем упрочняются, мой сир. - Разумеется, - хмыкнул кардинал. - Ведь сам губернатор в прошлом лорд-командующий, один из величайших полководцев Гвардии в данном секторе. А кто, по твоему, займет освободившийся пост Защитника Феода, который Тиберий так долго занимал? - Несколько правящих Домов столицы выдвинули кандидатуры своих лучших сынов, - ответил Каллас и, немного помолчав, добавил: - Кстати, среди них всё те же Соросы. - Неужели... Мужчины замолчали, наслаждаясь мягко льющейся из соседней комнаты музыки. - Проклятье! - вдруг воскликнул епископ. - Сейчас мы должны сосредоточить все свое внимание на планетарных вопросах, а нас вновь призывают в Триполи... - Значит, все слухи оказались правдивыми: Эклезиарх Урбан II созывает Вселенский Собор, - откинувшись на мягкую, обвитую кожей спинку стула, проговорил Сфорце, отпивая из своего бокала. - Вы правы, Святейший Собор соберется на планете храмов Триполи, что в Сегментуме Ультима, субсектор Разез, - отвечал своему господину епископ, вдыхая незабываемый аромат свежесрезанных слугами листьев мяты и крыжовника. - Его первосвященство Эклезиарх Урбан II желает обсудить вопросы новых Крестовых Походов во имя нашей Церкви и Бога-Императора, а также еще несколько деликатнейших вопросов... - Что на этот раз? Ордо Еретикус сожгли очередного неудачника, бывшего Экклезиарху близким родственником? - рассмеялся Сфорце. - Неужели вновь долгие часы нудных заседаний и споров типа "Может ли Стелла Змеи служить в планете N одним из образов Императора?". Сегментум Ультима! Это же месяц перелетов! - В сторону шутки, милорд. Ведь его первосвященство стары, мой недальновидный кардинал! - наконец произнес Каллас, внимательно глядя на реакцию своего собеседника. - Было бы безответственно с Его стороны не подумать о наследнике Алмазного Трона... Пфальцграф-кардинал Камил Александр Сфорце заинтересованно затаил дыхание...
Domine Deus, firma fide credo et confiteor omnia et singula quae sancta ecclesia Catholica proponit, quia til, Deus, ea omnia revelasti, qui es aeterna veritas et sapientia quae nec fallere nec falli potest. In hac fide vivere et mori statuo. Amen.
"Actus Fidei"
Сказание 2. Год Раскаленных Звезд. Триполи, Сегментум Ультима
- Триполи... - благоговейно выдохнул пфальцграф, сойдя с трапа своего личного летного транспорта. Тысячетонный штурмкатер уже заглушил двигатели, а многочисленные слуги в расшитых золотом ливреях приступили к разгрузке багажа, под бдительным присмотром дворецкого гоф-фурьера Герца. - Я уж успел и позабыть твою чистоту, жемчужина Разеза!.. Серо-алый штурмовой катер кардинала, разукрашенный золотистыми буквами молитв и гимнов из "Божественного Откровения" и личными гербами рода Сфорце, с последним хищным рыком вырубил мощные двигатели. Вот мы и на месте, подумал кардинал, разглядывая чистые, без единого облачка, бирюзовые небеса Триполи. Долгие недели вояжа, полные безделья и скуки, подошли к концу, а теперь мне вновь предстоит окунуться в незабываемую атмосферу интриг и лжи, именуемой здесь политикой. Ну что ж... - Камил, а вот и встречающие! - указал стоявший рядом Каллас на ряд белоснежных "Носорогов", мчащихся на высоких скоростях к месту высадки высокого чина Министорума Человечества. - Видимо, старый Экклезиарх еще не до конца выжил из памяти, раз не забыл почтить вас этаким образом. - Старик Урбан II слаб, глуп и невежественен, - ответил кардинал, отмечая установленные на боевой огонь спаренные тяжелые болтеры и огнеметы на броне "носорогов", изрисованных геральдическими лилиями. Два закутанных в черные плащи тощих сервитора вынесли из корабля личное оружие кардинала, урожденного пфальцграфа Сфорце. Один из рабов с великим почтением нес белый, светящийся от переизбытка энергии двуручный эспадон, другой же держал на вытянутых руках золотистый плазменный пистолет, исписанный ритуальными литаниями Меткости и Огневой Мощи. - Но в скверной памяти обвинять его было бы... ошибочно. - Я понимаю Вас, - медленно кивнул епископ, заглядывая в информационный планшет. - Кстати, полезная информация: Урбан II не провел ни единой военной кампании за годы своего, к счастью короткого, восседания на Алмазном Троне Терры. Слывет человеком мирным, без каких-либо амбиций, даже можно сказать, что человеком он мягкотелый. Не то, что его великий предшественник, поставивший выскочек из Инквизиции на место... Урбан - монах, а не политик. Тем более не полководец, а Экклезиархии сейчас так необходим жесткий, смелый, беспощадный лидер! - Время этого Экклезиарха подошло к концу, это очевидно... - согласился с выводами епископа Камил. - Кого же к нам изволили приставить? Не вижу штандартов на броневиках... Адепта Сороритас! - Сфорце скривил свое красивое лицо в усмешке. - Телохранители? - Возможно и надсмотрщики. - Или надзиратели? - Скорее тюремщики. - Не велика ли честь? - усмехнулся Каллас, приняв свою излюбленную позу: голова склонена чуточку набок, руки сложены на животе. Циркулировавшие, подобно надоедливым мухам, вокруг его головы маленькие сервиторы, в виде младенцев-купидончиков с черепами вместо лиц, о чем-то шумно защебетали. Епископ прислушался к их щебетанию, а затем добавил негромким голосом, полным презрения: - Орден Защитниц Святой Тиары - особо отмеченная нынешним владыкой гвардия. Псы, верные лишь ему одному, - немного подумав, епископ спросил: - Может, стоит вызвать брата Матфея? Кто знает, какие интриги плетут здешние иерархи? - Пожалуй, - едва кардинал отдал сие распоряжение, как с неба тут же с грозным ревом двигателей слетели "Грифы" несущие в своих чревах лично отобранных кардиналом и вскормленных с младенчества бойцов. Транспортники не стали приземляться, а лишь отворили шлюзы, из которых, подобно саранче, высыпали воины в серо-алых силовых доспехах на реактивных ранцах. С шумом и грохотом, но в идеальном порядке, эти закованные в лучшую броню, какую смог достать кардинал, люди приземлились наземь, образуя вокруг Сфорце и его многочисленной свиты замкнутый круг, ощетинившийся энергетическими клинками и алебардами. - Боже-Император! Матфей! Я сказал караул! Караул, а не армию!!! - воскликнул Каллас, шутя треснув кулаком в нагрудную пластину доспеха брата Матфея. - Надеюсь, этот жест не расценят как угрозу! Получилось, кстати, эффектно... - В этом мирке богомольцев и евнухов для меня не может быть угрозы! - стальной голос начальника охраны пресек все шутливое настроение. - Не может быть угрозы и для вас, епископ, пока я здесь. Со мной десять шеренг по шесть человек. В полном вооружении. Прикажите, мой кардинал, и мы разнесем этот мир во славу Его на Земле! - Это - мир храмов, осел! - рявкнул Каллас. - Здесь мы - власть! Клинки в ножны, немедленно! Это приказ! Воины-иезуиты даже и не шелохнулись. Матфей отвернулся, всем своим видом игнорируя невысокого епископа. Каллас округлил глаза от бешенства и уже готов был с голыми руками наброситься на возвышающегося над ним скалой воителя. - Хватит, брат Матфей, - улыбнулся этой комедии кардинал, все это время державшийся поодаль от разговора. - И вы, епископ. Святые братья, уберите оружие - здесь мы дома. Гиганты в силовых доспехах поспешили выполнить приказ своего пфальцграфа. Силовые алебарды и топоры дезактивировались и вернулись обратно в ножны за спинами. - А что ЭТО значит? - указав пальцем на приближающиеся "Носороги", спросил Матфей. - Это моя стража, - криво усмехнувшись, спокойно произнес пфальцграф. Матфей фыркнул и рассмеялся: - Вот это – СТРАЖА?! Ха! Да это бабье сначала пускай себя защитит, а после уж берется за истинно мужские дела! - Хватит! - вскричал епископ, свирепея. - Хватит оскорблять наших святых сестер! Камил, какого демона ты вообще держишь этого примата на службе Церкви?! Ему на рынке мясником работать! И не смей больше лазить в казармы Сороритас, сатир хвостатый!!! Я догадался почему на Харибде ты ходил в синяках!!! - Так они сами начали... - пробубнил Матфей. - Что сами, мужлан ты неотесанный?! - взревел Каллас. - Молчи и выполняй свои обязанности! И построй наконец своих обезьян по-человечески! Мы не средь боевой зоны, а на официальном приеме!!!
Сообщение отредактировал Horacio - Пятница, 2010-02-12, 11:23:13
Ересь — жизнь религии. Еретиков создает вера. Если религия мертва, ереси исчезают.
Сказание 3. Год Раскаленных Звезд. Триполи, Сегментум Ультима
То было грандиозным событием истинно эпических масштабов - в один установленный миг двухсотмиллиардное население мира храмов Триполи и около сотни миллионов паломников со всех частей необъятного Империума в один голос затянули восхвалительную молитву Богу-Императору Человечества, воссоединяясь в едином умопомрачительном порыве; величественные медные и золотые колокола в сотнях тысячах соборах, храмах и приходах грянули свой монотонный и торжественный перезвон, оглушая всех и вся вокруг и наполняя сердца людей счастьем и жаждой служить Ему одному. По всей планете были установлены специальные гигантские мониторы, чрез которые простой люд мог беспрепятственно наблюдать своего экклезиарха и слышать священный глас его первосвященства. В других городах молебен возглавляли кардиналы, епископы и архидьяконы Министорума, объединяя подданных Императора в один единственный клубок Веры и Верности своими поставленными и развитыми именно для таких ситуаций голосами. Проповедники покинули свои кафедры и с приходами вышли на улицы, дабы соединиться с каким-либо священным шествием, которые мигом развернулись по всей планете. Высший цвет Императорской Церкви собрался на этот Вселенский Собор. Изволили пожаловать сами Кардинал Палатина и Мажориа со своими многотысячными свитами и личными армиями из фанатичных последователей, сопровождавших этих личностей всюду, куда бы они не отправились. Сотни кораблей, как военных, так и статских, облепили планету со всех возможных сторон, но лишь бы не допустить каких-либо экстренных ситуаций. Одна десятая Космического Военного флота Сегментума скопилась здесь для защиты высоких персон. Флагман Сегментума Ультимы - линкор класса "Император" "Ультима Доминус" - также был здесь, огромным замком застыв среди серебра далеких звезд. На нем и прибыли его первосвященство Экклезиарх Урбан II и сопровождающие его. Еще ранее на планету были переброшены двадцать полноценных полков Имперской Гвардии и двадцать тысяч сотрудников Адептус Арбитрес для обеспечения порядка и спокойствия. Сотня тысяч пятьсот боцов Фратерис Милитиа содействовали им в этом. Администратум выделил около трех консулов и сотни других мелких чиновников для организации всего события едой, водой и всем необходимым для нормального существования триллиона людей. Нескончаемые потоки транспортных звездолетов несли в себе тысячи и тысячи тонн продуктов питания, снова и снова курсируя меж звездных доков планеты к близлежащим аграрным мирам. И вот, две минуты назад, населению было объявлено, что уже завтра состоится Святой Совет Кардиналов, которые и должны будут, вместе с нынешним Владыкой Министорума, избрать кандидата на пост следующего Экклезиарха Императорской Церкви. Во Имя Его. И только Его.
Сказание 4. Год Раскаленных Звезд. Триполи, Сегментум Ультима. Кара Императора
Признаться, первым ее заметил Матфей: черную тень, грациозно мчащуюся прямиком к Владыке Урбану II. - Кардинал! - вскричал начальник моей охраны, указывая мне направление. Сфорце перевел взгляд своих миндалевидных ястребиных глаз от созерцания чудесных фресок конца тридцать восьмого тысячелетия в указанном направлении и заметил ее, гибкую и практически незаметную даже в этот ясный солнечный день фигуру человека в черном облегающем костюме, ловко огибающего толпу советников и священников, которыми был полон внутренний двор приемной экклезиарха при входе в бастион Сикстинской Капеллы. Очень уж странно выглядел он среди всей этой пестро и богато разодетой свиты его первосвященства. - Остановить! - рявкнул кардинал во всю глотку. Повторно просить лидера культа Иезуитов при Министоруме Человечества никогда не приходилось. Взвыл реактивный ранец у него за спиной, с громадной скоростью унеся своего облаченного в силовой доспех владельца прямиком к странной персоне, целенаправленно приближавшейся к Владыке, что стоял посреди двора, беседуя с архидьяконом Дрезденским. Двое других моих иезуитов, активировав свои ранцы, ринулись вслед за своим командиром. - Лечь!!! - заорал Матфей страшным голосом, усиленным динамиками шлема. Все послушно распластались на беломраморном полу, испуганно озираясь по сторонам. Были и те, кто не последовал совету Матфея - теперь они валялись на земле с переломленными позвоночниками, вопя и умоляя Бога-Императора о спасении от демонов. Жалкие идиоты. Ими полон мир и вся Его Церковь. Необходимо заметить, что Сестры Битв, охранявшие экклезиарха, среагировали на редкость быстро и жестко – пинками и ударами латных перчаток оттеснив остальных высоких иерархов, они окружили своего подопечного, обнажив клинки и выискивая глазами источник возникшей угрозы. Ну хоть до этого додумались... Лазутчик, осознав, что раскрыт, и заметив с устрашающим ревом приближающихся Иезуитов, с завидной скоростью достал свой пистолет и ,не целясь, прострелил голову одному из моих телохранителей. Его бездыханный труп рухнул наземь, прокатившись по инерции еще метров шесть. Что же это? Никогда я не видел сих воинов поверженными в столь бесславной драке. Теперь пришла очередь Матфея: разъяренный лидер иезуитов взмахнул энергетической секирой, обрушивая на голову убийцы один из своих знаменитых сокрушительных ударов и... промахнулся. Секира с ужасным треском вгрызлась в мрамор, окончательно там застряв. Рядом с гигантом Матфеем ассассин казался всего лишь хрупкой барышней из экранов телевизионных мелодрам, однако его резкий пинок ногой в голову опрокинул могучего воина навзничь, так и оставив его труп лежать с переломленным черепом. Почемуже ты не одел шлем, мой старый друг, почему?! Кардинал взвыл от отчаяния и бессилия. - Мой меч! - проорал он, сжимая и разжимая кулаки. Тем временем третьему и последнему из оставшихся у меня Иезуитов удалось таки добиться хоть какого-то результата. Ассассин успел выпустить по нему пять энергетических сгустков, прошивших его бренное тело насквозь, прежде чем последний мой телохранитель врезался в него на полном ходу, прижав его своей массой к стене. Полумертвый воин наносил по своему противнику мощнейшие удары в голову своим пудовым кулаком в латных рукавицах. Однако одного взмаха левой руку убийцы, оканчивавшейся длинными острыми когтями, окруженных силовым полем, хватило, чтобы отбросить едва живого от ранений Иезуита прочь от себя с разорванной грудной клеткой. Вот тебе и хваленный керамит. Сестры Святой Тиары, охранявшие экклезиарха, тут же открыли по ассассину ураганный болтерный огонь, его ничуть не обеспокоивший. Оттолкнувшись от земли, тот взлетел на десяток метров вверх, приземлившись, вопреки всем законам физики, со скоростью молнии прямо посреди порядков Адепта Сороритас. И начался хаос. Он рубил и стрелял налево и направо, с каждым взмахом и с каждым выстрелом унося жизни храбрых женщин, которые были бессильны что-либо предпринять. Они бились отчаянно и смело, но этого оказалось мало. Казалось, что болты отскакивают от его тела, а клинки попросту не могут задеть ассасина! Кровь тонким ручейком полилась с места этой неравной битвы. - Эверсор... - прошептали губы Камила Александра Сфорце, никогда до этого момента не ведавшего страха. Слух об этом Храме самых беспощадных и уродливых убийц в Империуме распространялся быстрее грома, хотя общины ассасинов и считались засекреченными. Тем временем обезумевшая толпа с криками о помощи ринулась вон из резиденции, к вратам, возле которых стоял кардинал. В ту горькую секунду сервитор-раб наконец принес верный рунный клинок пфальцграф-кардинала, белый, словно совесть новорожденного младенца. Это было прекрасное оружие, подаренное ему когда-то одним из самых известных в то время Охотников На Ведьм по имени Тарил Нимеззин, когда тот отошел от дел. Кардинал, крепко сжимая его обеими руками, помчался на помощь к своему господину, проталкиваясь сквозь озверевших от страха людей, а иногда и разрубая на части особо жаждущих смыться по добру поздорову. Острейшее, усиленное молитвами и печатями чистоты, лезвие силового клинка без особого труда рассекало их ожиревшие, изнеженные тела. Сфорце не мог вызвать подкрепления. Он не мог справиться с таким сильным противником. Но он шел вперед, готовый отдать жизнь за человека, которого все последние годы считал трусом и глупцом. Но этот человек вопреки всему был Экклезиархом Министорума Человечества, наивысшим чином на службе Его Церкви. И никто не смеет посягаться на жизнь Владыки. Никто.
Сфорце напрыгнул на убийцу сзади, намереваясь разрубить того от плеча до бедра одним могучим выпадом, но его ждало горькое разочарование. Ловкий и чудовищно сильный ассасин резко ушел в сторону, толкнув под меч кардинала одну из боевых сестер. Предпринимать что-либо было слишком поздно - клинок разрубил ее на две половины. Оказывается, святое оружие с одинаковой легкостью убивает и еретиков и верующих. Женщина умерла мгновенно, не мучаясь. Ужасная смерть. Прорычав проклятие, кардинал вновь бросился в бой, на ходу удивляясь непривычной тяжести меча и своей медлительности. Ну конечно! Любимый силовой доспех сейчас преспокойненько висит у него в покоях, когда так нужен здесь, во время важнейшего сражения в жизни кардинала! "Беги, глупый осел, - прошептал ему внутренний голос. - Ты - монах, не воин! Без поддержки, без доспеха, один, ты - ничто против профессиональных бойцов!" - С нами Император!!! - взревел Сфорце, подбадривая сестер и, в первую очередь, себя. - Храни нас, Великий Отец! Рабов Твоих смертных! Одари силой и помоги сокрушить врага Твоего!!! - затянул кардинал одну из сотен заученных молитв. Боевые сестра вторили ему, кидаясь на кинжалы и когти Эверсора и со всей силой стараясь хотя бы поранить этого демона во плоти... Сфорце готов был поклясться, что несколько раз ранил противника в ногу и легкое, однако ни крови ни ран Камил не замечал. Ассасин по прежнему двигался со скоростью молнии, без устали вспарывая животы и разрывая глотки... ... Пала последняя из сестер и скрючившаяся фигура экклезиарха была располосовано на четыре равные части. Страшная смерть... Убийца, с налитыми кровью глазами, обернулся к пфальцграфу, небрежным взмахом кисти откинув его подальше от себя. Сфорце мигом вскочил на ноги и снова бросился на Эверсора, перезаряжавшего пистолет. Убийца усмехнулся и, не целясь, выстрелил. Блеснул Розариус, принимая на себя смертоносные заряды энергии, выпущенные ему в голову. Благословленный амулет, щит, не раз спасавший жизнь пфальцграфа, не подвел и на этот раз. Казалось убийца немного растерялся. Короткий меч с толстым широким лезвием со свистом выскользнул у него прямо из руки, которой он недавно удерживал пистолет! Череповидное лицо растянулось в ухмылке. Глаза опасно блеснули. Сфорце считался не плохим фехтовальщиком, благо прожитые годы и целое столетие практики способствовали тому. Камил, как и любой представитель благородной крови Харибды, с детства учился у лучших мастеров клинка, постигая это нелегкое искусство. Однако Эверсор был в тысячу раз опытнее, в миллионы раз сильнее. Ассасин играл с ним, с небрежной легкостью отбивал все замысловатые финты и контр-атаки, которые применял кардинал. Убийца трижды пробивал его оборону и трижды не торопился с последним ударом. Для него это было игрой, занимательной постановкой, где он исполнял роль безумного кукловода. Убийца метил в пах. Сфорце сразу понял это и сконцентрировался лишь на обороне нижней части своего корпуса, оставив остальные части тела практически раскрытыми. "Умирать - так умирать мужчиной," решил кардинал, обливаясь холодным потом. Мышцы горели адским огнем, не выдерживая сумасшедшего накала битвы. Казалось, они готовы в любую секунду окончательно разорваться. Дыхание короткими толчками вырывалось из горящей огнем груди. Схватка происходила на неописуемых скоростях. Случайный наблюдающий увидел бы на месте двух бойцов лишь мелькающие при свете дня, две черные тени, кружащиеся в стремительном танце смерти. И лишь Грейсвандир (так назывался клинок кардинала) молнией сверкал меж ними. Кардинал понимал, что скоро умрет, но старался не думать об этом, сосредоточившись на алеющей стали клинка ассасина. "Я слишком слаб, - подумал кардинал. - Я не могу победить его. А вот Дезмонд смог бы. И Тарил Нимеззин тоже. Я не ровня им и никогда ею не был." ... Вдруг волна гигантской мощи вклинилась между ними, с оглушительным грохотом разорвав контакт и отбросив каждого из оппонентов в противоположные стороны... ... Сфорце задыхался, лежа на скользком от липкой крови полу, ноги отказывались служить ему, а взор затуманился. Кардинал понял, что сознание покидает его. Последним, что он слышал, было властное: - ОРДО СИНИСТЕР!!! - выкрикнул кто-то. - Ты обязан подчиниться, мразь!
Я не помню, что было дальше. Очнулся я на собственной постели в окружении офицеров Оффицио Медикалис и роя сервиторов-слуг. Как оказалось, меня заключили под негласную стражу. Не было никаких камер, пустотных экранов, решеток на окнах или каких других ограничений свободы, однако едва я ступал за порог своих роскошных апартаментов, как за моей спиной сразу же возникали две женщины, закованные в силовой доспех цветов Ордена Святой Тиары. Они глядели холодно, но с долей уважения, в разговоры не вступали, приказам моим не подчинялись.Пришлось смириться с ситуацией. Все мои приглашения на официальные приемы, а также другие служебные обязательства были отозваны Симпозиумом на время разбирательства. Я чувствовал себя разбитым, опустошенным, хотелось лежать и ничего не делать. Так я и поступил. Много спал и ел, восстанавливая силы. От мысли о том, что я, вопреки всему, остался жив, хотелось выть в голос от счастья. Иногда получалось. Тем временем Высший Совет Кардиналов Сегментума Ультима решительно засел за круглый стол. На Терру тучей понеслись ноты протеста и едва сдерживаемой агрессии, вкупе со взбешенным Кардиналом Палатина, пост которого занимал сейчас мой добрый знакомый по юным летам. Плелись интриги, заключались альянсы, нарушались договоренности, один за другим гибли неугодные кому-то высокорожденные претенденты на Алмазный Трон Терры. Смерть, насильственная смерть, одного из Высших Лордов Терры будоражила кровь. Поступали серьезные предложения о ревизиях по всем Храмам Оффицио Ассасинорум, отлучении их от света Бога-Императора. Даже обычно расчетливый и осторожный Кардинал Мажориа при поддержке нескольких архи-консулов Сената потребовал казни гранд-мастера всех Эверсоров. Официо Ассасинорум яростно отбивались от всех нападок, заперевшись в своих твердынях. Все вокруг, не жалея ни сил ни средств, искали таинственных инквизиторов Ордо Синистер. Астропаты дохли от перенагрузки, подобно животным на скотобойне, принимая и отсылая сотни закодированных сообщений в день со всех уголков обширного Империума. Иногда, после получения особых поручений, их казнили собственные же сервы, ибо передаваемая информация была крайне опасно даже для вернейших из Его подданных. Население Триполи, мирной планеты храмов, сначало рыдало, потом пило, а затем взбунтовалась. Погибли, исполняя свой долг и пытаясь угомонить разъяренную толпу, целые полки гвардейцев и арбитров. Постоянно гибли простые люди. И только прибывший из соседнего Ультрамара магистр Ультрамаринов лорд Марнеус Август Калгар во главе терминаторов своей Первой Роты сумел восстановить хоть какую-то видимость порядка, уведя орды обезумевших фанатиков и пилигримов в какой-то из Крестовых Походов, где участвовал его Орден. По всему Сегментуму творилось аналогичное: смерть, разрушения, поджоги и хаос. Весть о смерти Владыки Церкви Императора разлетелась на удивление быстро. Верующие требовали крови. Тысячи и тысячи Охотников Министорума ломали свои освященные клинки в знак протеста такого произвола, ведь становилось ясно, что убийство санкционировано некоторыми Высшими Лордами Совета Терры. Лорды Ордо Еретикус клялись отыскать виновных, обрушивая все свои ресурсы на поиск неизвестного, но без сомнения, внутреннего врага и прекрасно сознавая, что искать следует прежде всего там, на далекой Священной Терре. Получалось, что единственным адекватным свидетелем покушения на эклезиарха оказался я один, пфальцграф-кардинал Камил Александр Сфорце. Остальные бормотали что-то нечленораздельное о каре небесной, о призраке на крыльях ночи и тому подобный бред. Инквизиторы, что теперь терлись поблизости, учуяв запах крови, немедленно казнили их всех. Меня тоже пытались допрашивать: целые команды дознавателей требовали моей аудиенции, три инквизитора открыто угрожали мне расправой, однако всех их я посылал в одном направлении - в варп. И в этом Адептус Министорум был согласен со мной. Двухэтажный особняк, где я проживал, окружили стальные кордоны Адепта Сороритас и верные Экклезиархии войска. Для пущего эффекта я вызвал с Харибды остатки Корпуса Иезуитов, всего шестьдесят шеренг по шесть человек, в дополнение к шестнадцати имеющимся. Я ждал. А Святейшая Императорская Инквизиция ждала лишь кого-то достаточно опытного, полномочного и способного из своих рядов, кто мог бы взять на себя ответственность за допрос пфальцграфа-кардинала сектора, и этим человеком мог быть только Верховный Инквизитор или кто повыше.
Сообщение отредактировал Horacio - Понедельник, 2010-02-15, 3:52:46
Господи, я был по ту сторону бытия и в ничтожестве своем наслаждался вечным покоем; меня исторгли из этого состояния, чтобы вытолкнуть в странный жизненный карнавал.
Я был готов ко встрече с ним, кем бы он ни был. Противоречия Экклезиархии и Ордо Еретикус достигли своего апогея и только кровь могла остудить ярость инквизиторов и святых отцов-наставников Церкви. Облаченный в свой сверкающий драгоценными камнями золотой силовой доспех, в алой кардинальской мантии, украшенной текстами молитв и литаний, я чувствовал себя как никогда уверенным в своей правоте. Печати Чистоты украшали грудь и рукава моих роскошных одеяний, а длинные пергаментные листы особых обетов свисали с восковых печатей на наплечниках. Крозиус Арканум ослепительно сверкал в моей правой руке, словно в подтверждение моей чистоты; моя левая ладонь покоилась на костяной рукояти верного Грейсвандира, ножны с которым были закреплены у меня на поясе. Мой ангел-хранитель, вновь наполненный энергией священный Розариус в виде двуглавого имперского орла, украшал мою грудь, как и прежде. Украшенная алмазами кобура с энергетическим пистолетом крепилась к моей правой ноге. Я был уверен, что встреть я того ассасина сейчас, во всеоружии, моя вера подавила бы его мерзкую силу, сокрушила бы его мощь словом и сталью. Я выглядел молодым богом, я чувствовал свою мощь, я был кардиналом Его Церкви. По узким каменным улочкам Авалона, города-храма Триполи, я шел с гордо поднятой головой и все встречные путники и жители благоговейно склонялись передо мной. Мои закованные в серо-алые силовые доспехи иезуиты, словно молчаливые големы, шагали за мной, грохоча по асфальту тяжелыми кованными сапогами. В их руках светилось оружие. Они не прятали его и готовы были повернуть пылающие лезвия алебард на каждого, кого они сочтут угрозой для моей жизни. За иезуитами ровными колоннами шествовали Сестры Битв, устрашающие с своем великолепии, бесстрашные пред лицом любого врага. Их обесцвеченные короткие волосы развевались по ветру, прекрасные чистые лица были сосредоточены и решительны. Их тяжелые болтеры и огнеметы были готовы к бою. То была моя свита, готовая нести огонь и смерть везде, куда я им укажу. Я был кардиналом Его Церкви.
+++
Нет спасения вне церкви
Мы вышли на многокилометровую площадь где-то в центре города. Обычно переполненная праздным народом, она была пуста. Ни одного человека: видимо, об этом заранее позаботились. Здесь и должен был пройти мой официальный допрос. Признаться честно, со стороны инквизитора я ожидал увидеть мощную мини-армию, сравнимую с той, что шла за мной, однако я ошибался. Ровно посредине площади был установлен широкий тент, в тени которого сидел, закинув ноги на стол, одетый во все черное, достаточно пожилой, судя по серебристой бороде, человек и пил что-то из здоровенного кубка, обслуживаемый двумя сервами. Взмахом руки я повелел своей грохочущей оружием армаде остановиться и ждать меня здесь. Сам же не спеша подошел к своему "судье". - Приятный день нынче выдался, не правда ли, пфальцграф? - вопрошал глубокий мощный голос. Надменный взгляд, морщинистое лицо, волевой подбородок, бритый наголо череп. Черные брюки и плащ, наброшенный поверх летней рубахи, тоже черной. Высокие элегантные сапоги. Руки, скрытые тонкими перчатками. Громадный рубин на правом указательном. Серебристая инсигния на груди. Имперский инквизитор. - Верно, - сдержанно кивнул я. - С кем имею честь? - Присесть я вам не предлагаю, этот стул не выдержит вашего веса, - инквизитор поднялся и отвесил один из самых очаровательных и умелых поклонов, что я видел в своей жизни. - Я - Бенедикт Фазиль Арманиус, Верховный Инквизитор Сектора Горминус и один из Лордов Officio Sanctum Ордо Еретикус Святой Императорской Инквизиции. К тому же я старый человек, а поэтому, с вашего позволения, все же присяду, граф. Простите за неловкость, но никак не ожидал, что вы заявитесь сюда, как к тиранидам в логово! Хе-хех!.. Он усмехнулся своей шутке и предложил: - Выпьете? - Нет, благодарю, - черт их знает, инквизиторов, подсыпят еще какую-нибудь гадость в вино. - У вас есть ко мне вопросы, инквизитор Арманиус? - А знаете, почему ваши иезуиты, которых вы срочно вызвали на подмогу неделю назад, все еще не прибыли на Триполи? - ленивым тоном произнес он, отпивая из своего кубка и игнорируя мой вопрос. Я не знал и покачал головой. - Они убиты, все до единого. А корабль, крейсер Экклезиархии "Слово Тримиса", перевозивший их, уничтожен. Я перестал дышать. Я не знал, как реагировать. Триста шестьдесят верных воинов. Потеряны. Мертвы. - Ублюдок, - вырвалось у меня. Я поудобнее перехватил Крозиус, намереваясь рассечь его надвое. - В этом нет моей вины, - улыбнувшись, сказал инквизитор. - Это был мой коллега и флагман имперского флота в секторе Горминус. Но я, на его месте, поступил бы также. Вы же знаете, как ревниво Адепта Сороритас стерегут свое положение единственных воинов Министорума, не так ли? Вы нарушили запрет, кардинал. Пакт Нефелима, припоминаете? Ни один церковный муж не может носить оружия, вы помните? Знаю, что помните. Вы кичились своими цепными псами, гордились ими! Создали, вооружали, тренировали их! О, Император! Я вижу некоторых из них даже здесь, за вашей спиной! Однако это наглость... - Инквизиции это с рук не сойдет! - гнев вскипал во мне. - Каждый из них был верным слугой и сыном Бога-Императора Человечества и официальным сотрудником Адептус Министорум! - А мне плевать. Там, где существует ересь, - существует и возмездие!Инквизиция не дремлет, Сфорце! - немного повысил он голос. - За одно это я мог бы пытать вас неограниченное количество времени! У меня есть для этого необходимое позволение глав вашей Церкви! Инквизитор небрежно кинул на стол какие-то бумаги. - Но? - Но я не стану. Мне поручено расследовать дело о смерти Лорда Терры. И никто, кроме меня, не в силах довести его до конца. На мне благославление Совета Терры! И только вы, кардинал, можете помочь мне в моем хитром деле. - Идите в варп, инквизитор. - Что и требовалось доказать! - воскликнул он, покачав лысой головой. - Ты - еретик, Сфорце! Ты арестован за противодействие Инквизиции! - и рука верховного инквизитора едва заметно дернулась. Крошечный дротик совершенно безболезненно вонзился мне в щеку и я немедленно рухнул на пол. Силовой доспех тут же впрыснул мне под кожу нейтрализаторы яда, а также дополнительное количество адреналина в сердце, но вещество, которым был смазан дротик, оказалось намного сильнее. Я вновь провалился в сон. Последним, что я слышал, было гневное рычание моих несчастных иезуитов, на которых яростно и подло набросились Сестры Битв, сминая их ряды. - Будьте вы прокляты... - беззвучно прошептал я, борясь с токсином. - Будьте прокляты...
Пять месяцев спустя. Планета-тюрьма Инквизиции H-12.
Я медленно приоткрыл глаза. Свет, ослепительный свет! Мне больно. Закрываю глаза. - Имя? Пробую встать - позвоночник пронзает острейшая боль. Падаю. - Воды... - прошу я, иссохшими губами. Сколько я пролежал здесь? Где я? - Имя? - безжизненный ровный голос. Ненавижу его. Имя? Я не помню. - Я... я не знаю... - произношу я сквозь силу. Ее у меня осталось немного. Кто я? Я был наг, слой жидкой грязи покрывал мое тело, а спутанная борода уже доходила до груди. Ужасно хотелось пить. Из груди вырвался жалостный стон: - Прошу... воды! Дверь с мерзким скрипом отворилась и вошли двое. Одного из них я знал... когда-то. Второй держал в руках небольшую железную миску, которую он подкинул ко мне, на холодный пол. Я жадно набросился на воду, протухшую и смешанную с мелким песком. Я пил, подобно собаке, как последнее животное! Но я был счастлив! Я пил и вспоминал: свет, счастье, долг... Гнев, милость... бог, владыка... Император! - Психо-доктринация повредила мозг. Он ничего не помнит. - Что показал мониторинг длительной памяти? - Мы восстановили картину произошедшего, милорд. Его глаза запомнили много больше, чем он рассказал нам. Видимо, его вины в произошедшем нет. Однако теперь у нас есть портреты всех участников этого... дела. - Отличная работа, дознаватель, - человек обернулся и пошел к выходу. - Лорд Арманиус! - окликнул его второй. - Что делать с ним? - Память к нему вернется? - Возможно. Экзекуторы этого не исключают. Первый человек немного подумал и ответил: - В таком случае - казнить.
Конец. Мораль сей басни такова: Противодействие Инквизиции - всегда ошибка.
Сообщение отредактировал Horacio - Воскресенье, 2010-07-25, 7:31:15
Я так и не получил письмо.
