• Время: неизвестно. • Место действия: неизвестно. • Действующий лица: Серпентис. • Особые обстоятельства: Максимилиан приходит в себя в цветущем и благоухающем саду. Лицо вампира омывает по какой-то причине безвредный солнечный свет. • Предыстория: Сеттит впал в торпор, в состояние, где граница между не-жизнью и окончательной смертью слишком близка. Что увидит он на пределе своего тёмного сознания? Может быть свет истины?
Максимимллиан открыл глаза. Потолок был ярко-голубого цвета… Стоп, это же небо! Дневное небо! Сородич уставился на него, щурясь от солнечного света. Когда он в последний раз видел его вживую? Чувствовал эти теплые лучи, что ласкают кожу? Почти целый век назад...
Хотя нет, оно не было настоящим, и солнце не было теплым. Все это лишь воображение, иначе сеттит уже давно превратился бы в кучку праха. Но почему же ему видится оно? Или это… окончательная смерть? Он постарался вспомнить... Что-то важное, но оно постоянно ускользало. Что же происходило? Чем он занимался? Может ему наконец удалось найти наркотик, который способен вызвать галлюцинации даже у сверхъестественных существ?
Максимиллиан поднялся. Кажется, вокруг какой-то сад, но сородич мог поклясться, что не видел его раньше. На сколько хватало взора, его окружали растения, совершенно разные, но явно солнцелюбивые – восточные или южные, напоминающие сады в Стамбуле. Тут он обратил внимание, что густая зеленая трава под его ногами, слегка пригибаясь, уходила в гущи сада, словно бы сама приглашала пойти по ней. «Ну и где же я?» задал мысленно себе вопрос Максимиллиан, боясь нарушить царящую вокруг тишину. Так и не получив ответа он осторожно сделал шаг, другой, и вот уже направился вглубь (или напротив, из?) сада, стараясь ступать как можно тише, но все равно, шаги казались оглушительным громом в вечной тишине сада. Слегка покачиваясь на несуществующем ветру, сородича провожали взглядом красные перескии и цветки жасмина. Они может рады были ответить ему на невысказанный вопрос, но даже в таком странном месте цветы еще не научились разговаривать.
Сообщение отредактировал Ego_Serpentis - Вторник, 2010-05-04, 0:53:12
Постепенно невысокая осока сменилась густой кустарной растительностью, достававшей сеттиту до колен. Он шёл и словно плыл, неспешно раздвигая густое пёстрое море. С высоких фруктовых деревьев доносилось пение птиц, среди малиновой кущи стрекотали кузнечики, откуда-то с горизонта теплый ветер приносил с собой пряный запах пыльцы, разноцветные и пестрые бабочки, не боясь сородича, садились ему на плечи. Выйдя на плато, Максимилиан остановился, увидев у тропы в рощу статную лань. Она почувствовала присутствие незнакомца и подняла свои сырые, словно заплаканные глаза на него. Сеттит шагнул к ней навстречу, но животное встрепенулось и одним прыжком скрылось в роще. Плато украшало исполинское дерево в восемь обхватов, уходящее своими кронами в небо. Сеттит не мог увидеть его вершины из-за яркого света, который бил в глаза, стоило Максимилиану поднять взор. Войдя под тень дерева, сородич вздоргнул. Кто-то сидел у основания зеленого гиганта. Абсолютно нагая женщина, чистая и непорочная, с длинной копной золотистых волос, которые спадали на её груди. Женщина дремала, спрятанная от дневного жара и убаюканная прохладой тени. Сеттит попытался что-либо сказать, но из его уст раздалось лишь змеиное тихое шипение. Максимилиан схватился за рот и попытался снова что-нибудь произнести. Шипение повторилось вновь. Он почувствовал, как его тело вновь обращается в змею, но не столь огромную как в прошлый раз. Оказавшись в высокой траве, сеттит пополз к женщине. Сородич не испытывал голода или жажды убийства. Более того, он уже и не управлял собой, словно кто-то извне, невидимый кукловод управлял движением его каждой чешуйки на нём. Змей приподнялся перед женщиной, разглядывая её ангельское лицо. - Проснись, - сказал Змей, - Проснись, ибо настало время вкусить самых желанных плодов. Женщина открыла глаза. С блаженством она смотрела на сеттита, не видя в нём никакой опасности или подвоха. Она просто не знала, что кто-то может причинить ей вред. Змей обогнул женщину и пополз на дерево, на ветках которого громоздились пепельные яблоки. На вид они не казались вкусными. - Что нужно тебе от меня? – спросила женщина, провожая взглядом Змея. - Я лишь хочу тебе предложить познать добро и зло, - прошипел змей, срывая цепким хвостом один плод, - Ты будешь как твой творец, знать, где истина и где ложь. - Но мне запрещено есть с этого дерева, - ответила женщина, поднимаясь с земли. - Никто не узнает, если ты сама не расскажешь всё, - ответил Змей и, обвившись вокруг ветви, протянул длинный хвост с яблоком женщине, - Ешь.
И впервые идеальное лицо девы омрачилось сомнением. Она медленно протянула руку к запретному плоду – но не коснулась его, замерев в нерешительности. -Ну же… - будь у змея губы, он несомненно бы улыбался в этот миг.
Тут, наконец, Максимиллиан понял, что происходит и мысленно завыл. Еще десятки лет назад, после Обращения, он искал ответы, истину… Искал даже в религии, в различных Писаниях, трактатах и прочем. И сейчас сородич вспомнил, что когда-то читал и небольшую книгу в мягком переплете… Бытие. Ему вдруг страшно захотелось убраться подальше – затеряться в лесу, спрятаться под корягу, что угодно, лишь бы не быть здесь, на этом дереве с пепельными плодами. Но чешуйчатое тело не слушалось, все так же продолжая хвостом протягивать яблоко.
-Что делаешь ты? Эти плоды запретны! - раздался невдалеке голос. Словно ожидая именно этих слов, женщина выхватила плод из хватки змея и быстро откусила. -Зачем… - появившийся в тени дерева мужчина растерянно смотрел на змея. -Муж, вкуси и ты плодов – они не смертельны – женщина протянула надкушенное яблоко мужчине. Максимиллиан хотел было окрикнуть человека, предупредить… Но зачем? Кто он такой, чтобы вмешиваться? Эта мысль отрезвила, но желания сбежать не ослабила. Сородич не понимал, что происходит, и предпочитал в таких ситуациях верить инстинктам.
Пока мужчина ел яблоко, женщина уже озиралась в поисках чего-то, а змей довольно разлегся на широкой ветке дерева, наблюдая за ними. Впрочем, спокойным был он только внешне – ведь сейчас он был лишь куклой в спектакле - сеттит же чувствовал, что медленно сходит с ума от осознания происходящего. Ведь вспомнив этот эпизод из книги он вспомнил и то, ЧТО было после. И подобные перспективы его совсем не радовали.
Ведь даже если на секунду, на одно мгновение на него - на вампира - обратят внимание... Нет, нет, ему совсем не место Тут. Сородич представил будто выглядит безобразной маленькой кляксой на белоснежном холсте, на котором вот-вот начнет рисовать мастер.
Сообщение отредактировал Ego_Serpentis - Четверг, 2010-05-13, 11:50:14
Мужчина надкусил пепельное яблоко. Как и женщина, он не поморщился, но и вкус не показался ему идеальным. Намного вкуснее были плоды с других деревьев, даже вода из ручья имела больше вкуса.
- Этот плод… он безвкусен, словно я надкусил воздух, - сказал мужчина и взглянул на женщину. Максимилиан отчетливо узрел, как его лицо залилось краской, и он в смущении отвернулся, уронив плод на землю. - Что с тобой…? – спросила женщина и, взглянув на смущенного мужчину, вскинула брови и громко вздохнула. Прикрывая грудь и пылающее от стыда лицо, она отвернулась от мужчины и опустила взор к земле. Они более не могли смотреть друг на друга, ибо испытывали ужасный стыд от своих мыслей. Они не знал природу этого стыда, но Максимилиан прекрасно знал и понимал происходящее. Он чувствовал, как ликует Змей, но сам сеттит едва ли мог представить себе, что будет дальше. В его разуме не укладывался образ того существа, которое должно будет появиться после.
Из рощи, в которую ускакала лань, доносился серый свет. Существо ступало по земле, но не пригибало траву. Существо плыло между высоких кустов, но листья их оставались не тронутыми. Бесформенный сгусток белых, серый и черных красок, как неуместное здесь контрастное пятно плавно выступало на плато. Женщина и мужчина обратили свой взгляд на него и вновь смутились, ибо шествовал к ним их творец, не знающий о нарушенном запрете.
Чем ближе оно подходило, тем больше оно принимало человеческие формы. Разум сеттита на мгновение пошатнулся, он был готов закричать, но челюсти змеи были сжаты и уста сохраняли молчание. К дереву шёл его Сир. Тот самый сородич, обративший его и научивший всему, что Максимилиан сейчас знает. Он был одет так же, как и в последнюю встречу со своим учеником. Сир остановился, безучастным взором обводя мужчину и женщину перед собой.
Образ Сира замерцал, когда Максимилиан очнулся от шока и начал мысленно себя переубеждать в невозможности происходящего. Складывалось такое ощущение, что сир был иллюзией и разум сеттита, не способный увидеть и осознать сущность творца, поставил самое могущественное и уважаемое существо в своей не-жизни на его место. Максимилиан начал мысленно перебирать других, более могущественных сородичей и образ сира разрушился, стал похож на жуткие помехи и хаос множества тысяч лиц и силуэтов.
- Почему вы не смотрите друг на друга, дети мои? – ни один и не два голоса, а целый хор шипящий кричащих, мычащих, громких и тихих голосов обратился к мужчине и женщине. У творца не было определенного голоса, не было и определенной сущности. Лишь поэтому Максимилиан не мог увидеть его таким, какой он есть, поскольку его материально не существовало здесь и сейчас. Эти мысли и открытия были настолько же пугающими, сколько и успокаивающими.
Ни мужчина, ни женщина не ответили. Творец опустил постоянно меняющую форму голову к земле и увидел там пепельное яблоко. Максимилиан ожидал ярости, гнева, всплеска эмоций, но творец ничего не сделал. Он лишь обратно поднял голову к сеттиту, явно почувствовав его присутствие.
- Самаэль, я мудрым создавал тебя, - вещали голоса творца, - Зачем? - Не я отведал этих плодов, а твои любимы дети, - шипел Змей, - Глупость ты сотворил, создав их непорочными, ибо перед малейшим грехом они беспомощны по твоей воле. - Не место им более в моём саду, - ответил творец. Мужчина и женщина в ужасе подняли взгляды на него. В их глазах Максимилиан читал ужас и страх. Кто грешен из них троих? Муж и жена, созданные без знания добра и зла, и попавшие в ловушку? Или творец, который не дал и не научил их понимать, где истина, а где ложь? - За то, что погубил ты идиллию мою, будешь ты – ангел, отрешен от пищи, от красоты, - молвил творец, - Будешь ты жить с этим вечно, изуродованный монстр.
Небо почернело, затянулось серыми тучам, и холодный ливень обрушился на пышущие жизнью сады. Мужчина и женщина убегали, плача от горя и стыда. Их слезы падали на землю и та обращалась в пепел, их плоть касалась листьев, и они обращались в пыль. за их спинам чудный сад обращался в пустоту. Змей полз по мертвой земле вслед за несчастными, в непроглядную бурю дождя. Творец смотрел им вслед, безучастно провожая всех троих до самых врат.
Максимилиану показалось, что он заснул вновь. Проснулся он среди поля золотистого пшена, словно перенесся на многие годы вперед. Он вновь был не собой, его тело видоизменилось с последнего раза. Теперь он был почти похож на человека, но его кожа стала хитиновой чешуей, а вместо головы красовалась голова клыкастой кобры с красным воротником. Максимилиан провёл когтистой лапой по мягким и спелым колосьям перед собой, чтобы убедиться в полном владении своим телом.
Сад вокруг исчез, сменяясь чем-то более приземленным, словно сеттит спустился с небес на землю. Пропал и тот благой трепет, осталось лишь непонимание и даже злость. Каждый будет злиться, когда не понимает, что с ним происходит. Кто с ним играет и зачем? Сеттит шёл через поле, словно плыл через золотое море, раздвигая массу колосьев и оставляя за собой небольшую колею. Он шёл на белый дым костра, который столбом поднимался откуда-то вне поля. Воздух наполнялся сладким и теплым ароматом, от которого хотелось спать.
Преодолев живой океан, сеттит остановился перед зеленой степью, которая через несколько гаков вновь становилась полем. Кто-то старательно ухаживал за землей, дорожа каждым её существом. Деревья не росли здесь, словно уступая место меньшим братьям. На возвышении в пространстве между полями громоздились жертвенные алтари и большой чан, в котором полыхал и дымил костер. Двое высоких и статных мужчин одетые в серые одежды шли к алтарям с другого поля. Один из них был белокур и вёл с собой теленка. Другой был темноволосым, сутулым и нёс он в руках плоды и цветы. Их лица были знакомы Максимилиану, будто оба мужчины были детьми тех несчастных, изгнанных по воле обидчивого творца. Как же их звали? Максимилиан судорожно начал перебирать в памяти имена детей первых людей, изгнанных из Парадиза.
Два брата тем временем медленно подходили к алтарям. Каин, - заговорил статный и белокурый мужчина – Почему ты принес лишь плоды с земли? Максимиллиан пораженно замер. Каин… Если легенды не врут, если старые предания из библиотек Анкары верны, то сейчас он смотрит на самого прародителя Сородичей – первого, самого первого вампира на Земле. И вновь ему захотелось просто убежать, не смотреть и не думать о происходящем – но тело вновь не давало уйти. -Эти плоды я взрастил сам. Они – мой труд, они и будут моей жертвой, - с этими словами Каин положил свою ношу на жертвенный алтарь. Его брат с сожалением покачал головой и так же принялся приносить свою жертву – первородного теленка из своего стада.
Сеттит начал медленно осознавать, что происходит. Конечно, он не мог понять почему, но его сознание решило провести ему экскурсию по самым темным пятнам в истории человечества. Или, возможно, по пятнам в его зарождении – следующие эпизоды, если они будут, расставят все по местам. Но вот для обычных галлюцинаций видения слишком отчетливы. Все эти запахи, звуки, цвета… Ощущение присутствия чего-то незримого тогда, в райском саду…
Вспышка света – жертвенник брата ярко запылал огнем, выбрасывая клубы дыма, уходящие в небо. А вот у самого Каина он слабо чадил, и дым стелился по земле. -Брат, послушай. Выполни наказ, принести правильную жертву. Без крови не может быть и искупления, а мы… -Мы? Я не ищу искупления за чужие грехи. Я повинуюсь Господу и приношу жертву в знак уважения. Жертву, которую я добыл своим же трудом, - Каин обратил свой лик к небу – Или я не достоин? Но небо молчало. Жертва Каина не была принята.
Тем временем Сородич пытался вспомнить, что же произошло до этих галлюцинаций. Наиболее вероятными были наркотики… А может быть Голод? Но память расползалась, распадалась при попытках вспомнить прошлое, прямо как… Во сне? Сеттит посмотрел на Каина, что возмущался и гневался на Бога и своего брата, на Авеля, что твердо убеждал его в справедливости и милосердии Создателя. Нет, это не может быть сном. Не простым сном, уж точно.
-Авель… Пойдем в поле, я хочу показать тебе кое-что. Белокурый мужчина сбился со своей речи, удивленно взглянув на брата. Но согласился… Ведь в этом мире еще не было столь страшных вещей, что должны были сейчас произойти.
Золотистый океан бушевал под нарастающим ветром. Максимиллиан смотрел на чернеющее предгрозовое небо и силился понять, что же с ним происходит – сон ли это, явь?
Авель спустился со своего алтаря и неспешно зашагал туда, куда указал ему Каин. Сам же старший брат собирался последовать за ним, но задержался у алтаря, увидев сеттита. Он удивился настолько, насколько мог себе позволить человек, но не сорвал наутек. Максимилиан смутился, почувствовав на себе его взгляд. Его зовущие темные глаза словно вопрошали ответ на вопрос крайней важности.
Змееподобный монстр был выше Каина на несколько голов, шире его в разы, но Сеттит всё равно неуверенно шёл к алтарям. Ни физически старший брат страшил сеттита. Неужели вот оно? Вот здесь все началось, и не описанное в Книге Нод существо, которым сеттит сейчас был, участвовало при этом? Никто не управлял мыслями и движениями Макисмилиана, и поэтому сородич боялся допустить ошибку, сказать что-то не то.
- Кто ты? – спросил Каин, исподлобья взирая на сеттита. Максимилиан смотрел в ответ и хлипал языком от волнения. Что же говорить? - Я… - Максимилиан проглотил шипящие слова, но спустя мгновения неуверенности, продолжил, - Меня не должно быть здесь. - Ничего не происходит просто так, - ответил Каин и развернулся к своему алтарю. Дары на нём перестали гореть и просто тлели. Легкий ветер уносил пепел и насыщал воздух сладким и пряным запахом. – Ему не нужны плоды. Он требует крови. Почему? Он жесток к тем, кого создал. - Ты знаешь почему? – спросил сеттит, поднимаясь на подиум. Он всё ещё волновался, но теперь Максимилиан стоял на пороге какого-то откровения. - Он обрекает всех на страдание. Намеренно. Теперь он поставил меня перед выбором, - Каин обернулся к Максимилиану и указал на алтарь Авеля, - Он просит нас приносить самые любимые вещи ему в дар. Он так жаден. Зачем мы должны губить то, что любим, скажи мне? Я не знаю, что могу любить больше, кроме своего брата. Мои плоды и цветы ничто перед ним. Помоги мне с ответом. Ты же для этого пришёл, Самаэль.
Сознание саттита словно полоснули лезвием ножа. Так вот как это было. Самаэль, змей и изгнанник из Сада, пришёл к людям во второй раз. Но зачем? Чтобы снова принести им страдания? Максимилиан молчал и бешено ворочал мысли. Нельзя нарушать ход времени, нельзя изменить совершенных поступков. Можно лишь сделать то, что было предназначено, иначе нити судьбы оборвутся там, где не должны были. Максимилиан развернулся ко второму алтарю и взял с него окровавленный острый камень, которым Авель забил несчастное животное. - Ты искал ответа на вопрос, - Максимилиан протянул Каину камень, - Сделай так, как хочет Он. Ему это принесет радость. Он получит всё то, что ты так любишь.
Каин принял камень и спустился с алтаря, направляясь к полю, где среди высоких колосьев за небом наблюдал Авель. Бедные, запутанные в незнании братья. Изгнав их родителей из Сада, Творец снова повторяет те же ошибки. Он словно слеп, словно играется. Но ничто не вечно, никакая идиллия. Об этом он забывает или просто не видит. Максимилиан взглянул, как Каин занес камень над головой Авеля. Оба брата лишь мгновение смотрели друг другу в глаза, а после последовал удар. Громогласно небо рассекла молния, скрываясь где-то за далекими горами и всё обрушилось во тьму вновь.
Нет, сеттит не потерял сознания. Он так же стоял на алтаре, но теперь мир вокруг напоминал ад. Языки пламени горящих полей пытались сорваться в глубину багрового неба. По гниющей траве к алтарям шёл некто источающий свет. Его ангельские крылья тревожно бились, словно он вот-вот взлетит.
- Самаэль! – возвестил он, - Я архангел Михаил, и призываю тебя к ответу. Зачем ты совершил это деяние? - Ибо я есть наказание за тщеславие творца. Дважды я указал ему на его ошибки,– ответил сеттит, - Пусть знает он, что нет добра без зла. - Несчастный глупец! – воскликнул Михаил, и земля затряслась, словно что-то огромное упало рядом, - Будь ты проклят, разрушитель и змей! Отныне и от века веков тебе и твоим детям нечего будет делать под солнцем! Вы будите страшиться его! Бояться! Никакая еда не будет вам приятна! Ваши сердца остановиться, и будите вы мертвецами среди живых, но и не мертвыми! И не проси пощады. Ты изгнан из наших обителей, и отправишься в Землю Нод, вслед за Каином. - Так и должно было быть, - ответил сеттит и сердце монстра остановилось.
Разум сеттита вновь погрузился во тьму. Когда же он через мгновения открыл глаза – от ада вокруг не осталось и следа. Вместо него сородича окружил лес, словно вышедший с экранов какого-нибудь фильма ужасов. Деревья, черные, словно уголь, причудливо извивая свои голые ветви, уходили корнями в сухую серую землю. Насколько хватало взгляда эта земля была усеяна такими же серыми и иссохшими листьями, что изредка прерывались колючим невысоким кустарником. Сеттит перевел взгляд в небо и тут же пожалел об этом – тяжелые свинцовые тучи, казалось, вот-вот раздавят его вместе с этим мертвым лесом. Максимиллиан аккуратно сделал шаг и поразился, насколько безмолвным было это место. Будто вся растительность, живность, даже сам ветер не желали обитать в нем. И все же сеттит почему-то оказался тут. Что это за место? Какая встреча на этот раз предстоит ему?
Стоять на месте не имело смысла. Он сделал шаг, другой, и вот уже шагал среди мертвых перекрученных деревьев, оглушительно шурша серыми листьями, что лежали под ногами. Вместе с ним пришел в движение и лес – деревья таили на периферии зрения, возникая порой прямо перед лицом. Да что это за нелепое место? Будто сон какой-то. Сон, да… Ведь он так и не понял, что с ним произошло. Все эти откровения шокировали, но казались все же нереальными, будто кто-то транслировал в разум сородича старый фильм. Больше всего пугала неясность того, что ждет его впереди.
Задумавшись, Максимиллиан сильно ударился плечом в возникшее из неоткуда дерево и зашипел, оскалив клыки. В ту же секунду тишину разрезал встревоженный голос, голос явно женский. -Кто здесь? Сородич в недоумении обернулся – как он мог пройти мимо кого-то и не заметить? Безумное место. Позади Максимиллиана стояла пара людей. И одного из них сородич уже знал.
-Каин?.. Да, он несомненно изменился. Под глазами залегли глубокие тени, худоба, раньше почти не заметная сейчас практически оголила кости. И это седьмое чувство, что появляется у сородичей после Становления – Максимиллиан не чувствовал им биение сладкой крови в венах Проклятого. И тут сеттит почувствовал силу. Невероятную Силу! На мгновение он отшатнулся, не устояло даже его необычно тело. Так вот он какой – Первый Сородич. Он, кто даровал всем нынешним поколениям их не-жизнь. Потрясающе… Но как такое возможно? Воздух, и так мутный в этом исковерканном месте, будто густел от энергии Каина. Сеттит попробовал вглядется в нее, но не выдержал, отведя вгляд. Могущество, Стойкость, Доминирование, Присутствие, Кинетицизм, Мистерия, Нигилизм… И еще около сотни других, о которых Максимиллиан даже не догадывался… Проклятие, как?!
-Добро пожаловать в землю Нод, - сухо проронил Каин. – Давно не виделись, Самаэль. Сеттит тревожно пробовал воздух длинным языком. Земля Нод? -Что это за дивный зверь, любовь моя? – вновь зазвучал тот самый женский голос. Только сейчас, оторвавшись наконец от созерцания прародителя всех Сородичей, Максимиллиан обратил внимание, что рядом с Каином стояла женщина. На фоне буквально светящегося от энергии Каина она казалось незаметной… Казалось ровно до тех пор, пока сеттит не взглянул в ее бездонные карие глаза. Взглянул, и утонул в них… -Лилит, это Самаэль. Он… Очень похож на нас. Зачем ты явился сюда? Максимиллиан не обратил внимания на его слова. Глаза этой странной женщины настолько завораживали, что он даже не замечал ни ее фигуры, ни лица, лишь эти две бездонные пропасти. Но тут вернулось это чувство. -Я пришел получить награду – опять против своей воли заговорило тело. Что ж, изменить историю было невозможно, и это хоть как-то обнадеживало. -Награду? За что? – в хриплом голосе Каина проскользнуло удивление. -За твою свободу. За твою любовь. Если бы не я, Первые все еще находились в забвении. Слепые, не ведающие истины… Я открыл им глаза. И если бы не я, ты бы не встретил свою возлюбленную… Не узнал истинную сущность того, кто изгнал тебя сюда. Каин медленно кивнул: -Я понимаю тебя… Да, я дам тебе твою награду. Лилит? Максимиллиан с сожалением вынырнул из омутов взгляда женщины, когда та повернулась к своему возлюбленному. -Дай ему те же Силы, что ты дала мне. Сеттит подавился собственным же языком. Она дала? То есть получается?.. Что же получается? Пока он медленно переваривал довольно шокирующую информацию, Лилит приблизилась к сородичу и поднесла к его клыкам свою белоснежную кисть. -Пей. Моя кровь станет твоей, мои силы станут твоими. Змеиная голова жадно впилась в руку, но… Ничего не произошло. Растерянный Максимиллиан не почувствовал ничего, даже привычного прилива сил… А вот чужое тело явно почувствовало. Змеиная кожа пошла волнами, пропуская через себя колоссальную энергию. У сородича потемнело в глазах...
-Пошли со мной – донеслось из темноты. Со мной? Кто говорит? Максимиллиан вынырнул из забытья, в который раз. Песок. Море песка. Но, черт возьми, как же приятно видеть обычный, никуда не исчезающий и бегающий песок! Ночная пустыня, вот где он оказался в этот раз. Пустыня вполне реальная, как сеттит уже успел убедиться. Реальные дюны, обычное звездное небо и луна. -Пошли со мной, и ты станешь великим! – шипела змеиная голова, вновь не повинуясь хозяину. -Нет. Я благодарен тебе, но я тебя же и ненавижу. С этого момента у нас разные дороги – прохрипел голос рядом. Ага, это Каин… Но где они сейчас? Максимиллиан наконец смог вернуть контроль над телом, но обернувшись, никого рядом не обнаружил.
И тут сородича оглушил пронзительный крик. -Проклятье! Что ты такое, демон?! Щуплый человек, с выгоревшей на жарком солнце кожей и волосами, в ужасе пятился от Максимиллиана, таща за собой нагруженного доверху верблюда. Еще мгновение, и он в ужасе помчится прочь… -Успокойся, смертный, - зашипел сеттит… Нет, опять его непослушное тело – Я Бог. -Б-б-бог? Что такое Бог? – переспросил человек. -Да, Бог. Отныне эта земля моя. Я буду тут править. Сообщи своим сородичам – я лично сошел с небес чтобы поговорить с вами. Почему-то «смертный» сразу же осмелел. Переступив с ноги на ногу, он дрожащим голосом спросил: -Сообщить, да… Но как же мне вас звать? -Зови меня… - сеттит на мгновение замолчал – Зови меня Сет.
Кровавая вода омывала сеттита, лежавшего на песчаном берегу заваленного мертвыми телами. Были слышны стоны ещё живых людей, вынесенных потоком на этот пляж, и отдаленные звуки яростных перестрелок в полыхающем городе. На улице было светло как днём даже без солнца, так как весь Рим напоминал один большой жертвенный костёр. Макисмилиан вернулся к чудовищной реальности.
Он с трудом раскрыл веки, мутнеющим взором всматриваясь перед собой. Ответом ему был взгляд выпученных побелевших глаз мертвеца, лежавшего рядом с сеттитом. У несчастного отсутствовала нижняя челюсть и длинный окровавленный язык безвольно лежал на песке, уже достаточно исклеванный воронами. Максимилиан не смутился. Он вообще не понимал, что происходит. Очнуться от торпора, это всё равно что пробудиться после клинической смерти. Сородичу казалось, что он вот-вот блеванет своими внутренностями, а руки и ноги едва подчинялись командам разума. На спине у Максимилиана стоял нагловатый ворон и клевал сородича в шею, видимого принимая того за мертвеца, но тот лежал не подвижно и только скреб рукой по мокрому от крови песку.
Кто-то стоял на коленях над сородичем, отбрасывая на него бесформенные тени от света пожарищ позади. Только сейчас Максимилиан почувствовал прикосновение его руки на своей голове. Некто отстранил свою ладонь и взмахнул рукой на надоедливую каркающую ворону. Птица вспыхнула и обратилась в пепел моментально. Вокруг разило жаром, а песок вокруг постепенно высыхал и начинал обращаться в капли грязного стекла.
Макисмилиан тянул шею, чтобы развернуться к незнакомцу, но смог увидеть его лишь краем взгляда. Он увидел его и не увидел одновременно. Силуэт не был человеческим, он вообще не имел формы, словно черный сгусток или туча искрящей красными молниями внутри. Некто показавший одним прикосновением во сне сеттита все эти откровения приблизился к нему. Бесформенная щупальца силуэта обратилась в руку, словно обгоревшую и покрытую сажей. Рука тянулась к сеттиту, словно предлагая что-то, а из её рваных вен на песок капала густая черная кровь. Она падала на землю и с шипением дымилась, словно кислота, но для зверя внутри Максимилиана она была настолько желанной, что он бы испил её, даже если бы она обожгла всё его нутро. Но сознание сеттита постепенно освобождалось от небытия, и он мог сдержать себя, если бы захотел.
ВЫБОР Внимание! Жизнь персонажа под угрозой! 1. Испить кровь из протянутой руки и подчиниться зверю внутри 2. Сдержать зверя внутри, схватиться за протянутую руку и попытаться подняться 3. Ничего не делать
Максимиллиан с трудом осознавал, что происходит. Единственное что он понимал - сейчас он буквально загнется от Голода. Зверь выл, чувствуя совсем рядом кровь, выл и рвался наружу. Он само присутствие фигуры отрезвляло сеттита, внушало трепет. И даже сейчас, в контуженном и полу-бессознательном состоянии Максимиллиан чувствовал, что должен сделать что-то важное, что-то важное сказать, открыть какую-то страшную истину... В нерешительности, сородич замер. Или, возможно, задумался, пытаясь решить, что же сейчас делать.
Выбор - 3.
Сообщение отредактировал Ego_Serpentis - Пятница, 2010-06-04, 9:58:44
Максимилиан ничего не сделал. Он отказался от крови. Отказался от протянутой руки. Сеттит не обладал достаточной силой характера, чтобы переступить через препоны нерешительности, чтобы принять помощь от черной материи, не внушающей добра и надежду на спасение. Возможно, в этом была доля разумности, отказаться от шипящей крови наполненной невероятной невидимой силой и жаром разъяренного вулкана. Зверь внутри сородича замолк, исчез, и Максимилиан закрыл глаза, смиряясь с поражением и судьбой. Рядом с ним присутствовало Зло ужасающей силы, настолько черное и бесконечное в своей ненависти к жизни, что даже бесчувственный и жестокий сородич-сеттит на его фоне казался святым. Максимилиан почувствовал это на грани своего сознания и отказался от даров Зла.
Холодная кровь в венах сородича остановилась, зверь внутри погиб, разум опустился в непроглядную тьму. В торпор не впадают так часто. Пробудившись один раз, вампир должен утолить голод. Если он этого не сделает, его существованию придёт конец. Максимилиана настигала окончательная смерть. В последней вспышке памяти он видел Землю Нод и одеяло серой землю из сырых листьев. Он видел Лилит, она звала его своими карими глазами, и Максимилиан тонул в них вновь, тонул во мрак.
СПАС-БРОСОК
Яростный визг уничтожил тьму и образ женщины, разрезал разум и не-живую душу Максимилиана. Рука схватила сеттита за голову, и яростно сорвала Максимилиана с земли, словно безвольную куклу. Черно-багровое создание заходилось гневным рёвом, трещало красными молниями, которые ударяясь в землю, обращали песок в стекло и поджигали тела мертвецов вокруг. Оно бешено трясло Максимилиана, как будто обидевшись на его бездействие. Прикосновение к голове сожгло сетитту все волосы и обожгло кожу головы. Боль и оглушающий визг не давали ему провалиться в небытиё, но сам сородич уже ничего не осознавал. - Ты отказался! Ты отказался, глупец! – визжала туча мужским противным голосом. Тот как в вакууме отражался от невидимых стен и ударял в разум Максимилиана, словно кувалда, - Я заставлю тебя! Заставлю тебя! Заставлю! Вторая щупальца вырвалась из черной субстанции и врезалась в грудь Максимилиану, разрывая грудную клетку и превращая ребра в труху. Спустя мгновение, бесформенное существо сжало неподвижное сердце сородича, и запустила в него тысячу мельчайших жал, по которым в организм сеттита рванула черная, жаркая кровь. Максимилиан содрогнулся и распахнул глаза. И закричал.
Это была невыносимая боль, настолько чудовищная, что громкость крика Максимилиана мгновенно стала в унисон повторять рёвы черной субстанции. Сеттит забрыкался, словно в эпилептическом припадке. Его плоть плавилась от жаркой крови, а сердце превратилось в раскаленный уголь, сознание вскипело, и давление в голове расплющивало мозг стенками черепа. Из ушей, носа и рта Максимилиана хлынула черная кровь, она шипела и плавила одежду на сородиче. Сеттит сорвал голос, но продолжал кричать. Его тело словно перемалывали тысячу раз одновременно. По его щекам из широко распахнутых глаз потекла так же чужая кровь, сваривая их и ослепляя Максимилиана. - Скажи «да»! – визжал сгусток, - Скажи! Скажи «да» или я буду продолжать твои муки вечно! Вечно! Nox extera on ka teoras! Максимилиан вспыхнул как факел. Тело не выдержало подобной температуры, и сеттит просто загорелся, покрываясь кровавой опаленной коркой. Одежда сгорела, плоть ломтями отслаивалась от костей. Максимилиан кричал до тех пор, пока его гортань не расплавилась и не сползла в легкие. - Я возрожу твоё тело и повторю это всё! Я буду убивать тебя и возвращать, чтобы убить вновь! – существо знало, что Максимилиан ещё не умер. Оно поддерживало последнюю жизнь в нём, но и не прекращало сжимать сердце. – Ve ra karum Kain inde se! Прими мой дар! Максимилиан задвигал губами, раскрывая обуглившийся рот на горящем лице. Он уже не мог ничего сказать, но двигал губами, пытаясь произнести слово «да». Существо поняло его, и полностью обрушилось на сгорающего заживо Максимилиана, скрывая его внутри себя. - Ты не представляешь, как давно я тебя искал, - прошипел мужской голос. Этот голос снял всю боль и погрузил сеттита в мягкий, приятный холод, словно даруя награду за пройденные муки. – Твои собратья сеттиты даже и не представляли о твоём потенциале. Вместе мы откроем новую страницу в истории двух миров.
Максимилиан рухнул на землю, приземляясь на одно колено и кулак. Он уже не был тем, кем был раньше. Он стал невероятно высок и массивен, словно неприступная скала. Мускулы пульсировали силой и черной кровью в толстых венах. Его красная, вулканическая плоть источала жар солнца, заставляя обращаться воду позади в пар. По его груди, рукам и плечам стекала черная субстанция, напоминающая расплавленный мазут. Она лилась из него, словно гниль из прокаженной раны. Гигант распрямился, тяжело поднимая и опуская грудь, словно вдыхая ароматы могущества. Длинный змеиный язык, капая черным ядом на землю, облизывал непомерно уродливое чешуйчатое вытянутое лицо и передний ряд огромных клыков. Грива золотых волос, похожих на языки ожившего огня, извивающимися кнутами спадала на пульсирующие мощью плечи и спину. - Я Енох! Енох! Запомни моё имя! – хохотал мужской голос, - Ты чувствуешь, да? Чувствуешь древнего демона? Он боится меня! Боится нас! Все бояться нас! Этот мешок железа думает, что его стальная скорлупа спасет его, но нет! Нет! Мы вырвем его душу! Мы заточим его во тьму! Как он поступил со мной однажды! Он заплатит за это! Заплатит! Следуй туда, откуда бежал! Он там, ты почувствуешь его страх! Максимилиан заревел тысячью голосов и сделав два широких шага, обрушился на землю, вгрызаясь в неё, словно упавший в камень воду. Он погрузился в холодную землю, превратил её своей плотью в стекло и лаву, подпитываясь её словно кровью, и понесся как молния через пласты породы, устремляясь на север, в пригород, обрушивая целые кварталы и смещая дороги. Первородный обрёл тело и возродил свою невероятную силу.
• Усиление всех дисциплин. • Увеличенная скорость передвижения под землей. • Огненная аура и иммунитет к любым тепловым нагрузкам. Позволяет прикосновением или очень близким контактом наносить цели чудовищные ожоги или вовсе обращать в пепел. • Уязвимость к холоду. • Особая дисциплина Первородного – Высшая Пиромания. Позволяет огонь и лаву преобразовывать в здоровье. • Особая дисциплина Первородного – Изрыгание Огня. Позволяет Первородному выплевывать струю огня на огромные дистанции. Более 500 градусов по Цельсию. Использование дисциплины требует больших затрат внутренних сил.
Сознание Максимиллиана плыло в ярком, пылающем сгустке пламени. Сейчас для него не существовало прошлого, настоящего, будущего и прочих глупых вещей. Сейчас его не связывали придуманные цепи закона, жизни, сейчас он был свободен.
-Я гляжу, ты отлично себя чувствуешь, а? Как странно, подумал сородич, кто сейчас смеет ему мешать? -Это я, Енох. И как бы тебе сейчас больно не было вылезать из своего уютного мирка, но я очень не люблю, когда меня игнорируют. Сеттит нехотя припомнил прошедшие события. Однако вместо этого начали лезть какие-то непонятные обрывки ночных кошмаров. -Я разве не умер? – скучающе задал себе вопрос Максимиллиан. -Ну, вот еще. Нет, ты конечно в последний момент решил повести себя как жалкий червяк, но ты пересилил себя и сделал правильную вещь! Я горжусь тобой. -Почему мной? У меня не было выбора. -Не-е-е бы-ы-ыло? Ох, не лукавь. Ты сделал свой выбор еще давным-давно… Сородич задумался. О чем говорил этот странный голос? -Ну же, вспоминай – рассмеялся Енох – Ты всегда был алчным и жадным. Вспомни, например, Джека. -Кого? -Почему я все должен делать за тебя? Ну ладно, смотри.
Сознание Максимиллиана сжалось под чужим прикосновением. Вокруг завертелись эпизоды жизни сородича, о которых он бы предпочел не вспоминать никогда. События шестидесятилетней давности. -Что скажешь, Десятый? Теперь вспомнил? -Прекрати! – разозлился он, - Этого не было! -Не лукавь. Ты совершенен, насколько может быть совершенно столь исковерканное создание! Ты должен гордится своим рождением – лучшие умы того времени старались ради тебя! Ну, и тех девятерых, кому не повезло… -Нет! Ты лжешь! Убирайся! -Убираться? Я в твоей голове, мальчик, и уходить никуда не собираюсь. Ты, между прочим, сам согласился. -Я?.. Согласился?.. -Так, я устал. Пора тебя немного встряхнуть и выдернуть из твоего бреда.
Снова чужое прикосновение. В яркой вспышке на сеттита обрушилось все, что он пережил – Колизей, торпор, пытка Еноха, все… Но вместе с этим в его сознание так же лавиной понеслись знания, которые не могли принадлежать ему – как и любому другому созданию мира Тьмы, не просуществовавшему менее нескольких тысячелетий. -Что… Что это? – опешил Максимиллиан. -О, мне казалось, тебя должно было снести таким потоком информации. Ты действительно совершенен! - вновь рассмеялся Енох. -Я… Не понимаю. -Ну конечно не понимаешь! Это память, накопленная за тысячелетия существования подобных тебе! Впрочем, твой натасканный галлюциногенами, наркотиками и прочей химией мозг как раз создан как вместилище для нее. -Я… - Максимиллиан чувствовал, что его голова вот-вот взорвется – Это… -Ну давай же, соберись! Обдумаешь все это позже, сейчас есть куда более важные дела, - голос, казалось, терял терпение.
-Я был создан? Енох расхохотался: -Конечно же! Или ты думал, что мы вот так все сходу это провернули? Хотя, в той каше, что сейчас творится в твоем сознании, об этом упомянуто, мой дорогой проект номер Десять. -Когда… Как… -О, те сородичи, что участвовали в твоем становлении – они были частью какого-то режима, что был одержим мистицизмом и прочей чепухой. Джек очень удачно влился в их ряды, направив весь этот энтузиазм для создания – шокирующая новость – тебя. Он вообще был крайне полезен… Хотя, позже ты обо всем этом узнаешь, когда покопаешься в своей новой памяти.
-Ладно, пусть все это мне кажется бредом – но почему ты разговариваешь со мной? - Максимиллиан медленно приходил в себя. -А для чего тебя создали? Вложили столько сил и ресурсов? Столько знаний, столько проб и ошибок? Почему я не мог, скажем, взять первого попавшегося смертного и возродится? Все дело в тебе. -Во мне? Не припомню за собой ничего необычного. Я… Совсем не велик, увы. -Пока! Пока не велик! Но мы это все исправим… Видишь ли, в тебе, в твоей крови есть кое-что, что мне так нужно. Ты лучший для меня сосуд. Конечно, я мог бы уничтожить твой разум и спокойно бы это пережил – но с твоей помощью, это будет в разы легче, поверь. К тому же... Черт, не буду врать - мне нужны те знания, что прячутся в твоем маленьком ДНК. И - о ужас - достать их можешь только ты. -Знания? О чем я могу таком знать? -Да не ты, букашка! Твои предки! Хотя, по сути, твой самый-самый старый дедушка - тот, чьи замечательные похождения ты видел в торпоре. Так вот, помимо исторической ценности, там еще есть много чего сверхполезного. -С-сет? Мои знания... Значит, я еще не мертв? -Нет, ты просто отключился, что не удивительно, учитывая какие знание и могущество обрушились на тебя. И поверь, я жутко устал с тобой так мило беседовать. Поэтому, будь добр, вынырни из своего уютного забытья и вернись в реальность – рулить телом пока будешь ты. Только не забывай, что ты жалкая песчинка, по сравнению со мной, и если будешь плохо себя вести, я уничтожу тебя. А потом воскрешу. А потом опять уничтожу, и потом… Ну ты понял, да? За работу, змей ты мой ручной.
Асфальт вспучился, пошел трещинами. Наконец, не выдержав, он лопнул, извергая из себя поток раскаленной магмы, что понеслась по улицам, пожирая все на своем пути. Среди беснующегося от температуры воздуха возникла фигура, озирающаяся по сторонам. -Ну, нравится? И, я конечно не против разрушений, но постарайся не тратить много энергии. -Восхитительно! - проревел монстр, - потрясающе! -О-о-о, ты наконец пришел в себя! Нравится, да? Конечно нравится - подумал Максимиллиан - он впервые свободен! Ни Маскарада, ни законов логики, ни глупых цепей крови! Лишь энергия, сила, мощь! -Ну-ну, мальчик, не забывайся. А теперь пошел! У нас есть дела! Сначала - месть! Существо заревело, охваченное пламенем. Мгновение - и оно само превратилось в пламя, в тугой огромный жгут магмы на конце которого красовалась змеиная пасть. Гигантская кобра лизнула воздух раскаленным добела языком и вновь нырнула в землю - продолжать преследование. Но на сей раз, ею управлял уже сеттит.
