[Законченный рассказ] Записки Вилоискателя - Страница 15 - Форум Warhammer Другое Творчество

В общем, на самом деле великолепно написано. Тут и отличная философская задумка, отдельные юмористические моменты, батальные сцены, идея описать похождения Блэка в формате игры - все на высшем уровне. Отдельно отмечу последнюю сцену.
PS. Единственное, к чему можно придраться - изредка вылезают не очень хорошие орфографические и пунктуационные ошибки.

Добавлено (2009-03-21, 9:39:04)
---------------------------------------------

Мысля сегодняшнего дня: На исходе века взял и ниспроверг Злого человека - Добрый человек. Из гранатомета - шлеп его, козла! Стало быть, Добро-то посильнее Зла...

Сцена первая
Зи и молчаливый Блек

- Типо, клево тогда было, ага, она была хороша, - закивал я, Блек в ответ угрюмо ухмыльнулся, поправил каску, - Да она и не сопротивлялась, ей наверняка понравилось наше… теплое общение, - я расплылся в злорадной ухмылке, теперь уже припоминая все особо пикантные моменты, - Но все таки Блек, если в следующий раз ты предложишь подкатить к Кейт, нужно убедится, что она будет как минимум не вооружена и связана, - я потер отпечаток в виде подошвы у себя на лице, - И обута в кеды, а не в гриндерсы со стальными клепками.
Блек почесал не бритое лицо – ему то легче пришлось, меня били по лицу и почкам, а ему прижигали сигарой каску. Это больно, больнее чем по почкам (прим. автора – ведь каска живая, да, да, срослась с мозгом), но раны на каске уже регенерировали, а кровоподтеки на моей роже будут напоминать о приятном свидании с Кейт ещё несколько недель. Может, надо найти к ней особый подход? Может, со спины? С арматурой? Хотя нет, пробовали, арматура гнется о её чугунный череп. Даже дорогущие книжные гайды: «Как правильно влюбить в себя Кейт» под издательством Хауса не помогли. Мы с Блеком многое перепробовали, но всегда мы либо приходили в сознание в канаве вместе с гниющими трупами, либо связанные по рукам и ногам на железнодорожных путях, либо где-то в Антарктике. Нас ещё кстати жалели – тех кто пытался подарить Кейт хотя бы цветы можно было смело называться Героями (прим. автора – бестолковыми самоубийцами)
- Ну так чего, ты принес ту книжку, которую мы заказали на порно сайте? – спросил я, поудобнее пристраивая спину к бетонной стене Подвала. Блек устроился рядом – родная бетонная стена приняла его с распростертыми объятиями. Ловким движением он вытянул из шинели толстенную книгу в жёлтой обложке.
- Решения всех социальных проблем в общении от Ангри Маринов, издательский дом «Ферг и Ко» - прочел я длинное название пособия, - Как думаешь, тут есть то, что нам нужно?
Блек пожал плечами, открыл книжку и лизнув палец начал листать страницы. Книжка была приинтереснейшая. С красочными иллюстрациями и комментариями специалистов под ними. Очень порадовала картинка с пошаговым четвертованием довера с помощью всего четырех Анргимаринов и одного кронциркуля.
- Попробуй, поищи на тему общения, - посоветовал я криговцу, раскуривая косяк, - Ага, вот, листай от сюда, - я начал вчитываться в текст, - Если вас донимают соседи громкой музыкой, то идите к ним, вышибите дверь и засуньте им магнитофон в задницу со словами «Послушай это, сраный урод», тогда симпатия с их стороны для вас будет обеспечена, - зачитал я полезный совет, - Не совсем то, а вот гляди, тут написано, как вести себя с женщинами! Совет первый: Если женщина срывает с дерева бананы и чешет им задницу, значит это не женщина, а бабуин в зоопарке. Или Архон. Не лучший выбор партнера. Совет второй: Если вам понравилась молодая особа, то попробуйте удивить её экстравагантной выходкой или костюмом. Например, одевшись в костюм цыпленка, раздавите кованым валенком её ручную собачку. Совет третий: Если вам понравилась девушка и вы хотели бы с ней познакомится и получить секс на первом же свидании, то вам нужно сделать две вещи – заманить её на барбарис в темный и укромный уголок и оглушить битой по голове. Надёжно, сурово и быстро. Совет четвертый: Если вам приглянулась Кейт, и вы хотел бы к ней подкатить, то желаем вам удачи. Попросите своих друзей заказать вам гроб…
Блек разочаровано выдохнул – эта книга была последней надеждой.
- Ладно, не расстраивайся чувак, дунь лучше, - я протянул Блеку косяк, - Ну чо, спаем? [вырезано цензурой] твою мать, [вырезано цензурой] твою мать, [вырезано цензурой] раз, два, три, [вырезано цензурой] [вырезано цензурой]! Пиво пьем, курим шмаль, дуем коку, пиво пьем, пиво пьем, пьем, пьем, косяки [вырезано цензурой] продаем! Кто продает? Мы продаем! Забиваем, продаем! [вырезано цензурой]!!!
Я распелся не на шутку, Блек растанцевался стуча кирзачами по асфальту, косяк с хаусом начинал свое положительное (прим. автора – разрушающие кору головного мозга) влияние на организм.
- Типо, здорово чуваки, форцуете хаусом? – к нам подошли Анчар и Берс – у обоих глаза на выкат, руки трясутся, - Нам надо, мы перестал видеть вселенную.
- Пятнашка баксов, чувачки, гоните в лапу пяточки, если с бабками облом, то даем в долг, долг, долг! О джангл лав, О Е! О Е! О Е! Я знаю кто ты, кто ты, кто ты иееее!
- Чё ты горланишь?
- Да ты чо?! Эту песню сам Бог (прим. - Блек) написал и послал чумавейшей группе [вырезано цензурой] [вырезано цензурой] Ирон Мейден!
- Э не, по сценарию надо - [вырезано цензурой] [вырезано цензурой] Тайм! – зачитал Анчар с бумажки.
- Ну тогда бы был явный плагиат, так что не пали контору, - огрызнулся я.
- Ладно, тогда, фу! Отстой пидорский, - пробубнил Анчар, но не успел он и пикнуть, как ему на голову обрушился черный газовый ключ. Блек угрюмо ухмыльнулся и убрал ключ обратно в шинель. Дверь Подвала распахнулась и от туда вышел Зандмар в большущей белой майке с красной надписью «СССР» на ней.
- Хватит бить посетителей, и ваще, хватит форцевать травой! – Зандмар взглянул на меня, - И да, Тайм… эээ, Ирон Мейден дерьмо! – неожиданно его внимание отвлек Турки что-то делавший рядом с другой стеной, - Эй ты, хиппи наркоман! Хватит рисовать пудрой на стенах всякую матную ахинею! И слово [вырезано цензурой] пишется через «й», а не «и!»
Турки в ответ показал Зандмару фигу и безумно хохоча побежал по модерскому полигону не забывая кидаться в погнавшегося за ним Занда пудрой.
- Ладно чувак, пойдем перекусим, - я ещё раз бросил беглый взгляд на хохочащего Турки и пускающего в него молнии Зандмара, а потом мы зашли в Подвал, ловко уворачиваясь от пролетевшей над нами чей-то ноги. Все были заняты своими делами – Хаус домогался до бетонной стены, небольшая группа Зандмаров с факелами и вилами загнали Веша на шифоньер, за Подвальной барной стойкой сидел Блейд и напивался в хлам не забывая обильно блевать на Денстра, который подрабатывал сейчас барменом. Бедняга не расставался с облеванным зонтиком не на секунду. Кстати, знаменательным событием стало открытие нового кафе «Зингер» несколько дней назад. Видимо, людям просто надоело есть подножный корм и они решили сделать для этого специальное место назвав его в честь меня. (прим. автора – Это все Аркан виноват) Дизайном интерьера занимался, кто ты вы думали, Аркан, поэтому я не удивился увидев свои золотые изваяния чуть ли не до потолка держащие на своих исполинских плечах инкрустированным бриллиантами и рубинами не менее золотые черепа. Все было оформлено в красных тонах и как общественных столовых периода правления Брежнева в СССР.
- Блек, хватит прятаться за моей спиной, мне тоже страшно сюда заходить, - промямлил я неспешно ступая по кафельной плитке. Ещё я заметил новый аттракцион в кафе – всего за пять рипок можно было прыгнуть со скалы. У пропасти толпилась куча народу, Зандмар-биллитер принимал деньги и мило улыбаясь поднимал маленький шлагбаум для очередного осчастливленного посетителя. На подиум для выступлений с умным видом вышел Хосе. Он прочистил горло, постучал пальцем по микрофону и достал листочек из дыры в прогнившей броне.
- Итак... э... почему Флупси переползла дорогу? – задал он вопрос редким посетителям ресторана.
- Чтобы убраться подальше от твоей скучной ЗАДНИЦЫ! – из зала послышался вопль.
- Предлагаю убить этого типа!
- Потому что Флупси... э, она хотела спрятаться от радиоактивных частиц распада...
- Вот отстой!
- Э, это шутка, видите ли. Она ведь уже мутант, поэтому ей не надо было переползать через дорогу... вот... э...
- Лучше бы мне в утреннюю кашу насрали! – послышались грозные вопли из зала и в комедианта полетели стулья, гнилые овощи, официант и Хонест.
- О, мои лучшие гости! – дружелюбно развел Аркан руками, когда мы подошли к одному из столиков. Он был одет в замысловатый красный пиджак с кружевным воротником, лицо лучезарное и радостное – как грибов объелся.
- Здорово, брателло, на мы пожрать ченить, - я поприветствовал Аркана и уселся за столик, - За твой счет естественно.
- Эй Блек, тебе как обычно? – поинтересовался Аркан, в ответ Блек только покивал и тоже уселся за столик. Тем временем на подиум вышел Ром и с невозмутимой миной на лице уставился в зал. Он настолько невозмутимо и пугающе пялился, что от резкой напрягающей тишины начали трястись столовые приборы на столиках, кто-то упал в обморок, кто-то забился под стол и что-то лепетал про чизбургеры, а Дорм заплакал кислотными слезами и уткнулся в грудь снова умершему Хаусу.
- Привет, чуваки, - за столик к нам подсел Сурс. Выглядел он не ахти как, заспанный или наоборот не выспавшийся.
- Привет, чего какой усталый? – поинтересовался я принимая из рук услужливого официанта бокал вина и картошку фри. Блеку принесли то, как обычно он и заказывает – дубовый брусок на подносе и пилу. Тот, не долго думая, ухватился за стройинстурмент и начал интенсивно пилить, прикусив губами язык.
- Спать хочу, даже эти пилюли, который продал мне Турки не помогают, - зевая пробухтел Сурс, наблюдая как Блек остервенело расхреначивает деревянный брусок.
- Хах, Турки опять продает автомобильные свечи под видом витаминок? На это ещё кто-то покупается? Мда…
- А чего ты хочешь, у меня… всегда так, - обижено сказал Сурс, - Когда вы все веселитесь, деретесь, когда в ход идут бутылки, ножи, бритвы, биты, звучат крики, стоны, то я такой в спальном мешке посреди Подвала мирно сплю и ничего не слышу и не вижу и не убиваю, а на утро встаю - повсюду трупы, мясо, кишки…
- И твоя коронная фраза «Я что-то пропустил?» – продолжил я за него, - Знаешь, наверно это рог судьбы, придется смириться. По крайней мере, ты можешь потом сжигать трупы или доедать их – на твоё усмотрение.
Сурс отмахнулся от моей не особо смешной шутки и продолжил смотреть, как Блек продолжает пилить, но уже не брусок, а стол. Экшн на подиуме тем временем продолжался – Рома уже сняли из СВД (прим. автора – когда он отреспаунится, кто-то получит ЛЮЛЕЙ) и на месте выступающего уже оказался Аркан.
- Сейчас я зачитаю вам кое-что из своего репертуара… - начал было он.
- Твое творчество говно! Говно! Говно! Говно! – послышался единичный недовольный крик. Аркан презрительно посмотрел на несчастного.
- Зингер, я знаю, что кричал ты, - он помял в руках листок, - Не пытайся в контексте Записок сбагрить вину на некого несчастного и неизвестного персонажа из толпы.
- Ладно, ладно, больше не буду, - я обижено шмыгнул.
- Эх, к черту, веселитесь без меня, а я пойду спать, - Сурс снова зевнул, кинул последний раз взгляд на Блеку распиливающего кого-то, встал из-за стола и поплелся на выход из кафе. Я бросил ему вслед обеспокоенный взгляд – было не хорошее предчувствие.

Сцена вторая
Другая жизнь

Если вкладывать в тот или иной предмет очень много любви и заботы, то рано или поздно эта вещь становится частью вашего собственного я. Некоторые мудрецы утверждают, что привязанность к материальным вещам ведет за собой зависимость от них. Вполне вероятно, но я не склонен в это верить. Зачем столь много умных мыслей, если они вовсе не нужны? Я действительно рад, что у меня есть хозяин, и я вовсе не хотел бы, что бы он зависел от меня и при утери бился головой об батарею. Ой, извините, я забыл представиться, я Портсигар Зингера. Мои знакомые и друзья называют меня Порти. Немного нелепое прозвище, но что уж поделаешь. Вы наверное удивлены, да? Зингер сейчас сидит на кресле в обнимку с бутылкой из под шнапса и сопит в обе дырки. Сейчас всё в Подвале спит, но мы – вещи, вещи подвальщиков, мы оживаем по ночам и ведем свою, иную жизнь.
- Слазь уже, - прошептал Танди мне. Последним усилием я вылез из кармана Зингера и ухнулся на ковер перед камином.
- Мог бы и побыстрее, - упрекнул меня молот.
- Когда ты в том месяце укатил на Ибицу, Ферг чуть с ума не двинулся без тебя, - упрекнул я банхаммер.
- Кха! Ты что, вечно это будешь вспомнить?
- Да, - отрезал я, - Ладно, пошли, все остальные уже на месте?
- Все уже в ангаре, у Большого Босса, - ответил Танди (прим. автора – сокращенно от Тандхаммер. Раньше Танди звали Банни, от Баннхаммер, но ему почему-то не нравилось это прозвище). Мы неспешно поползли к выходу, как всегда бесшумно, перелезли через разорванный на куски труп Веша у двери и вышли в ночь.
- Как думаешь, зачем нас сегодня собрали, - спросил я у Танди.
- Наверно опять ежемесячный отчет, - вздохнул молот, прыгая по сырой весенней травке модерского полигона.
Преодолев полигон, мы вошли в открытее двери ангара. После чего те закрылись, дабы скрыть происходящее этой ночью здесь действо. Наверно, при виде всего этого, любой бы двинулся умом. Сегодня сбор всех Подвальных атрибутов – собрались все, от мало до велика. Огромный Бониблейд храпел двигателем опустив дуло основного орудия поближе к бочке, в которой полыхал огонь. На конце орудия сидела черная Каска Блека и тоже мерно посапывала, дрыгая ремешками застежек. Вокруг бочки, кто где, собрались все мои други и подруги. Один из Зандмаров, не главный явно, судя по лычкам на пагонах, позевывал и ковырял лазерным мечом в бетонном полу. В руках держит Вилы, те самые. С кривым черенком и отломанным зубцом. А вот девяти миллиметровые пули из Беретт гоняют в футбол пластмассовой пулькой против команды сорока пяти миллиметровых бугаев револьвера Турки. Беретты о чем амурно шушукались, иногда поглядывая в сторону дрыхнущего в луже виски Револьвера. Здоровенный тесак Анарис о чем-то многозначительно рассказывал Томагавку Кейт, при этом не забывая постоянно упоминать о своей дикой сексуальности. За ними утробным взглядом следила Эпическая Лопата Турки – она явно ревновала Анарис к Кейт. Мда, если Турки узнает, что его лопата тайно встречается с Анарисом, его трахнет инфаркт прямо на месте… Ой, надеюсь он это не читает. За огнем в бочке следил Огнемет Дарка, иногда подбрасывал щепок, и если плохо горело, поливал в бочку горящим прометиумом. Заводная сабоченка-мутант Флупси носилась вокруг Дрогуновой (прим. автора – так мы по дружески называем СВД Аркана) и тяфкала, не забывая обильно блевать гноем и внутренностями. Дрогунова брезгливо отпрыгивала от струй блевотины. Если вы не знали, Флупси на само деле плюшевая кукла Хосе – он думает, что она живая, но его товарищи не говорят ему, что та сдохла ещё раньше, чем сдох её хозяин. Задумчиво сидела на ящике из под пива Басс Гитара Сурса – дергала за одну струну, выдавая занудный треск. Жираф Оникса, который еле еле умещался своей шей в ангаре, взирал с высоты на всех, иногда поплевывая в Доспех Рома. Вы не знали? По ночам черный кирамитовый доспех слазит со своего хозяина и ведет свою жизнь – хотя, он всегда молчит, всегда. Наверно потому, что ему нечем говорить, так как шлем остается мертвой хваткой на хозяине. На все вопросы он отвечает, стукнув кулаком по нагруднику, что обычно означает: «Привет!» «Пока!» «Идити нахер!» «Я убью тебя!» «Хорошо!» «Не хорошо!» «Отвалите, я не буду ничего у вас покупать!» «Ненавижу *лять циган!» «Сам дурак!» Девять стеклянных глазенок Дорма сейчас водили хоровод вокруг Кальяна Широка и пели писклявыми голосами про какие-то розовые сендвичи. Трубу Кальяна курил Червячок Латисса. По полу катался Барабан Хонеста, на нем, как цирковой медведь, бежала Шляпа Рошаха – забавное зрелище. Пластмассовая Каска Джера, с кошачьими ушками, просто сидела на полу и някала всем проходящим мимо предметам. Плазмаган Берса охотно наблюдал, как Демонический Меч Бана Анчара сражался с Банхаммером Архона. Мда, Банхаммер до сих с нами, хотя его владелец похоже уже давно укатил в Гваделупу (прим. автора – сослали в Сибирь снеговиков лепить) Я бы мог перечислять ещё многих, но наступил момент, когда Беня всхрапнул особенно сильно, да так, что все остановились и затаили дыхание.
- Большой Босс будет говорить, - оживился Зандмар, встал с табуретки и жестом руки пригласил всех к бочке. Все рассаживались на свои места – я сел поближе к огню, было немного холодновато.
- Ня! – рядом со мной села Каска Джера и помахала ушками, - Ня!
- Да, я в курсе, но мне казалось Шейскпир вкладывал совсем не ту мысль в этот сонет, тебе не кажется?
- Ня!
- Довольно веский аргумент, но я останусь при своем мнении.
- Ню?
- Господи, давай о политике потом, ок?
- Я прошу тишины, - попросил Зандмар и наконец все шушуканья прекратились. Бонеблейд неожиданно вздрогнул и повел дулом основного орудия сначала налево, потом направо – сидящая уже в стволе Каска тоже проснулась и сейчас по хозяйски рассматривала всех собравшихся. Скрежет и грохот из чрева танка заставил всех нервно дернуться.
- Большой Босс приветствует всех нас, - спешно перевел Зандмар, - Он говорит, что рад видеть всех сегодня на ежемесячном собрании подвальных Артефактов.
- Привет, Босс, - протянули все десятком разномастных голосов. Бониблейд снова что-то прогремел.
- Давайте начнем зачитывать отчеты за этот месяц, - перевел Зандмар, удовлетворенно хлопая в ладоши, - Начнем, как всегда с…
- Можно я! Можно я! – закричал у него под ногами небольшая репчатая луковица.
- Ты кто? – спросил Зандмар (прим .автора – примерно с таким выражением лица о_о)
- Я репчатый лук! – произнесла луковица.
- Капитан Очевидность докладывает, - прогумозила одна и Беретт.
- Я Блейдовский! Блейдовский! – заверещала луковица.
- В том месяце у него была квадратная розовая свинья, а теперь уже луковица? – поинтересовался Занд, поднимая овощ с пола.
- Да, да! Давайте я зачитаю отчет, - лепетала луковица, - Итак, на четверг второй недели месяца Блейд завалился на чемпионат Мира по сумо и вырезал там всё живое. По телевиденью, радио и СМИ давали подробное описания внешности Блейда. Сам герой дня прокомментировал свою выходку так: «Я всегда всех убиваю без лишних слов и свидетелей». В пятницу на следующей неделе он встретился с Суперменом и у них произошёл следующий диалог:
Блейд: Нахрен мне твой репчатый лук, если я убиваю чудовищ одним ударом крепких, как сталь, кулаков?
Супермен: Ну, я... эта... ну я просто думал... Эти монстры такие страшные! Они так рычат! Вот так - ррррь!
Блейд: Победи свой страх, парень, и в один прекрасный день ты станешь героем! Это, конечно, будет жалким подобием меня, но все же будет лучше, чем работать на мельника-гомосексуалиста.
- Твой хозяин либо гений, либо псих, – деловито сказала Дрогунова.
- Это две крайности одной и той же сущности, - прохихикала луковица.
- Ладно, спасибо, теперь очередь Дрогуновой, милости прошу, - учтиво промолвил Зандмар.
- Хм, странно, обычно мы начинали с тебя, Занд, что-то случилось? – спросила Драгунова.
- Ну, мой хозяин… ммм, эээ, в командировке, в Мордоре (прим. автора – в Сибири же ~na no desu), - промямлил Зандмар.
- Кхм, кхм, итак у Аркана всё более или менее стабильно, ему исправно колют успокоительное слоновыми дозами и в общем он доволен, а на этой неделе всего несколько раз угрожал кровавой расправой душевой кабинке. Но он в этом месяце наткнулся на камень преткновения всех мужчин, - вздохнула Дрогунова.
- Что это за камень? – спросил кто-то.
- Деньги!
- Проблемы с потенцией!
- Алгебра!
- Дихотомия добра и зла!
- Дешёвая проституция! – выкрикнул я последним и несколько десятков пар глаз удивленно уставились на меня, погрузив Ангар в полную угнетающею тишину.
- Что? – спросил я, - ЧТО?!
- Порти, этот камень – отсутствие парных носков. У Аркана случилась депрессия и драма по этому поводу и он сожрал весь запас шоколада и пургена. Все двести тон.
- Бедняга, - рассмеялся Револьвер.
- Не я этим занимаюсь, а Зингер – могли бы раньше сказать, что это ненормально. Но он хотя бы может себе это позволить, так как гребет нехилый налог с продажи и распространения своих рукописей.
- Ещё бы они не продавались, он же туда через каждый листок порно фотки подклеивает, - прохихикал Плазмоган.
- Тебя вообще заряжают банками из под сгущенки, вместо энергобатарей, - язвительно отозвался Меч Бана.
- А ты, а ты…!!! – запричитал Плазмаган.
- Расслабьтесь, - протянул заостральным голосом Кальян, - В вас слишком много агрессии.
- А в тебе слишком много морфина!
- ГРААААААЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖДДДРРЖЖРЖРЖРСУКАТВОЮМАТЬ!!!! – прогрохотал Бониблейд и все мгновенно затихли – ручные мартышки Денстра похватали свои печатные машинки и разбежались по углам.
- Заткнитесь, гавнюки, - перевел Зандмар, прочищая уши, - Ладно, продолжаем…

Сцена третья
Куклы ожили.

Сурсу не спалось, он волочился в своем спальном мешке, дрыгался и наконец проснулся, откидывая с себя сон. Как обычно, как и всегда, все вокруг него спали или были мертвы.
- Блин, почему так, а? – в который раз сплюнул в душах Сурс и поднялся на пол. На ощупь он пошёл по темному Подвалу – постоянно спотыкался об отрубленные конечности и товары из секшопа. Он попытался включить свет, но скоро бросил эту идею увидев в лунном свете из окна разбившеюся в дребезги люстру на полу вперемешку с чьими-то кишками. На кишках, сося палец (прим. автора – чей-то) блаженно спал Хосе, постоянно накрывая себя, как одеяльцем, гниющими внутренностями. Уровень кавайности зашкаливал.
- Мля, где моя басуха? – рычал Сурс, брезгливо копаясь в куче барахла и трупов. Он очень давно не играл на ней, а теперь призабыл, куда заныкал. Найдя наконец чехол в секретном месте (прим. автора – в центре зала), он обнаружил там только пустоту. Его левый глаз начал нервно подергиваться.
- Кто. Взял. Мою. ГИТАРУ!!!!111 – рассвирепел он, но его взрыв агрессии был быстро потушен разбившейся об его голову бутылкой из под ликёра.
- Ну шуууа… не шуми! – невозмутимо воскликнул Турки, опустил руку и снова ухнулся на диван в объятия своих любовниц (прим. автора – раскрашенных пудрой манекенов).
- Умм, вот отомщу, отомщу тебе, насыплю тебе в пудру сибирской язвы, посмотрим, как ты запаешь, - пробухтел Сурс вытаскивая из своего черепа стекляшки. Невменяемая туша Турки в ответ только срыгнула. Неожиданно Сурс услышал приглушенный грохот, откуда-то со стороны модерского полигона. Переступив через трупы Сурс взглянул в окно на модерский полигон, который никто никогда не видел и не увидит, и методом сложнейшей дедукции вычислил, что шум шёл со стороны модерского полигона. Все бы ничего, но в верхних витражах Ангара Блека Сурс видел тусклый свет.
- Блек опять занимается техноокультизмом? – спросил сам у себя Сурс вспоминая прошлый раз, когда Блек танцевал вокруг своего Бени в костюме индейского шамана и колотил костью в бубен. Но Блек сейчас дрых у батареи, в обнимку с плюшевым Бониблейдом – его каска блестела, как алмаз, в свете луны. Сурс не спеша снял её с его головы.
- А каска то, НЕНАСТОЯЩАЯ! – воскликнул он и тут же получил в жбан ещё одной бутылкой.
- Заткнись! Пол второго ночи! – прорычал Широк, подвешенный за ногу под потолком, а потом тут же отрубился, смачно храпя и болтаясь, как сопля по ветру. Каска действительная была не настоящая – обычно, если кто-то брал её в руки, небеса разверзались и в хватающего била молния. Но Сурс не стал долго думать, а просто выбежал на улицу вооружившись зонтиком – он предположил, что это воры залезли в Подвал и как то украли его гитару и каску Блека. И сейчас наверно грабят (прим. автора – корованы) Ангар. Добежав до Ангара и не сумев открыть дверь, Сурс методом сложнейшей дедукции вычислил, что дверь закрыта. В одном он не ошибся точно – из Ангара доносились едва слышимые голоса. Сурс забрался по ящикам и бочкам на крышу и начал искать аварийный люк. Тот был заперт, но Сурс ловко перекусил свинцовую душку и открыл люк. На него уставился затылок жирафьей головы. Сурс едва сдержал удивленный крик, его глаза расширились, как у совы (прим. автора – Орле?). Он не верил своим глазам, но все так знакомые ему предметы и вещи подвальщиков сейчас очень активно что-то обсуждали, двигались, говорили, смеялись и матерились. Сурс проверил пульс, потом протер глаза, потом ущипнул себя за левое яичко, но предметы продолжали болаболить. До Сурса доносились кое какие слова: «У неё мелкие сиськи…» «Да этот ваще гей» «Путин краб!», но ничего связанного. Наконец, он рассмотрел и свою гитару – как камень с души упал. Сурса вся эта галиматья не хило заинтриговала – ему хотелось услышать, о чем же трындят словно по волшебству ожившие подвальные предметы, поэтому он спустился с крыши и через секретный проход (прим. автора – трехметровую дыру в стене) пробрался в темноту Ангара. Оглушив ударом дзюдо мартышку с печатной машинкой он прокрался в угол и затаился, вслушиваясь в разговор.
- Не и типо я ей такой говорю – да у меня вооооотакой вот, - Анарис показал большую длину, - Вот такой вот сборник литературы по истории.
- Не удивительно, что тебя динамят постоянно, - злорадно отозвался Револьвер. Неожиданно потолок над их головами разверзся, откуда-то раздалось хоровое пение: «Аллилуйя!» и из громовых облаков на всех в Ангаре взглянула лучезарная мордашка Рипера. Он причмокнул и помахал всем рукой.
- Всем привет, я смотрю у вас тут между усобчик, - ухмыльнулся Рипер.
- Ну как бы у нас только по приглашеньям, - деловито отозвался Анарис.
- Смотри фокус, - ответил Рипер и на Анарис Интела упал рояль, - Тада!
- Кха, ну э, ладно, можешь взять себе чего-нить выпить, - промямлил Зандмар.
В первые за всю историю Рипер скинул с божественного облака верёвочную лестницу и спустился на бренную землю.
- Да ты низковат оказывается, - укоряющее сказала одна из 9мм пуль. Рипер состроил пуле гримасу, от чего та упала в обморок – Беретты сразу залепетали и подбежали к пульке, махая на неё платочками.
- А ты постарел, - Рипер взглянул на Банхаммер Архона. Тот лишь блеснул демоническим пламенем, - Бородат стал… Ладно, сразу к делу, у меня новость, - развел руками Рипер, - Мне стало известно, что один из вас пропал.
- Няяяя, - задумчиво протянула каска Джера.

Итак, дни шли, ночь сменяла день, день сменял ночь. Сурс каждую ночь ходил к Ангару и слушал о чем говорят предметы – его не реально от этого штирило и он чувствовал себя шпионом. По мимо того, что он узнавал очень много пикантных подробностей о своих товарищах, но он ещё и открывал для себя многие загадки человеческой истории. Предметы любили практиковать оккультизм – видимо, Блек научил. Вызывали всяких духов, в том числе и убийцу Кеннеди. Вызвали и дружно запинали насмерть. Очень интересным фактом Сурс подметил для себя, что Зингер на самом деле женщина, просто Их он куда-то прячет. Говорящий портсигар говорил, что в трусы или за воротник. Но больше всего Сурса беспокоила новость, что один из предметов обихода Подвала исчез. Это был тот самый Диван Джубала. Он был настолько незаметен, что когда он исчез, никто и не увидел пропажи, зато Джубал почувствовал. Ох как почувствовал. Запил, стал циничен, не общителен – пропил все и теперь живет в картонной коробке у сортира. Позже случилось ещё более страшное – пропал Жираф Оникса, собственно вместе с самим Ониксом. Это стало тяжелым ударом по Банде, особенно сильно горевал Денстр и его мартышки тоже. Блейд прокомментировал это так: «Зингер, от тебя воняет!» В скорее начали пропадать и другие Подвальные атрибуты, будто кто-то со злым умыслом пытается свести каждого из Подвальщиков с ума, ударяя каждый раз по самому больному – по их несменным атрибутам. Все были в страхе, все были в ужасе – жертвой мог стать кто угодно. Предметы пытались выяснить, кто похищает их товарищей, но все их расследования вели в тупик. Больше всего за всех волновался Сурс, будучи переживателем сразу за две стороны. Сам Суср уже не спал несколько дней, перелопачивая горы книжных гайдов на тему «Как спасти мир?» Несколько раз он советовался и с моим хозяином, но, видимо Бог внял моими молитвам, про то, что мы оживаем по ночам, не сказал.
- Проклятье, что же мне делать? Как спасти положение? –разговаривал сам с собой Сурс, сидя за барной стойкой, уробатывая уже третью рюмку.
- Хм, а ты пробовал новую книгу «Как спасти положение?» - спросил Денстр, протирая пивные кружки.
- Нет, а есть такая?
- Вот, держи, - Денстр достал книжку из под стойки и протянул Сурсу, - У барменов всё есть.
- Ладно, спасибо, я пойду попробую поспать, - соврал Сурс, схватил книжку и понесся к своему спальному мешку. Застегнув мешок, он включил фонарик и начал искать в книжке нужный ответ.
- Как спасти касатку, как спасти от вымирая уссурийских тигров, как спастисть от Хосе, - Сурс листал книжку, - Ага, вот, как спаси положение в Подвале, - он обреченно взглянул на длинный список различных «как спасти». Начиная с «Как спастись от объевшегося сухарей Архона» и заканчивая «как спастись, если Блек решил покататься на Бене». Наконец, в конце он нашёл таки нужное – что делать, если всем грозит неминуемый психоз из-за утери своих вещей. Сурс переплеснул на нужную страницу и начал читать:
- Если вы читайте это, значит дело дрянь, поэтому мы прибегнем к экстренным мерам. Когда-то давно, многие тысячи лет назад, среди Подвальщиков жил Супергерой и имя ему было Заед. Даже наш современник, великий божественный писатель Денстр превозносил его в своих трудах:

- Смотрите, что это там в небе?! - Андрей с изумлённым видом показывает в небо.
- Это птица! - подхватывает оператор.
- Нет, это самолёт!- упорствует помощник ведущего.
- Нет, это ЗАЕД!- восклицает ведущий, разглядев в небе разодетого в рваное трико и старый изъеденный молью плащ.
- А я думал, что это птица...- расстроено произносит оператор.
Завидив перестрелку, ЗАЕД садится на землю.
- Я - ЗАЕД! Я - Закон! - ЗАЕД с нескрываемой гордостью бьёт себя в грудь, на которой синей ручкой намалевана буква "З",- Бросайте оружие и сдавайтесь, во имя Администрации!
- ЗАЕД, успокойся...- доносится откуда-то со стороны Банде.
- Секундочку,- ЗАЕД выуживает из кармана телефон, ставит его на громкую связь, и набирает номер Арлиена. Идут гудки.- Не мог бы ты повторить это ещё раз, пожалуйста?
- ЗАЕД, успокойся...
Гудки в телефоне обрываются- на том конце подняли трубку.
- Да, ЗАЕД?- раздаётся из динамика.
- Ой, Арлиен, видимо твой номер случайно набрался... Я тут просто улаживаю кое-какие проблемы во имя Администрации... Ну пока...- Заед намеренно не вешает трубку.
Откашлявшись, Заед продолжает (в телефон) со сценическим трагизмом и усердием:
- Вы, нарушители порядка, во имя пресветлового Арлиена, вы поплатитесь!- Заед меняет интонацию голоса,- Готовься к смерти, рыцарь порядка!- очередная смена интонации,- Это вы сейчас погибните, во имя Администрации, или я не модератор!- далее следуют мучительные вопли и стоны, издаваемые Заедом на разные лады.

Полностью убедившись в геройской натуре Заеда, Сурс продолжил читать дальше. В книге говорилось, что Заед давно оставил пост блюстителя закона и ушёл на пенсию (прим. автора – уехал в СИБИРЬ), но до сих пор есть в Подвале место, секретное место, которое никто не сможет найти, секретное подземное убежище Заеда. На следующей странице была дана точная карта, как добраться до убежища.
- Если верить книге, то попади я в это убежище, то я смогу спасти положение! Точно! – воскликнул Сурс и выскочил из мешка. Везде снова ночь, все опять спят, вся опять мертвы. Широк покачивается под потолком. Хонест в обнимку с унитазом.
- Надо действовать! *играет музыка из «Миссия не выполнима!» Ориентируясь по карте Сурс начал движение. Сначала налево, потом направо, потом через каминную трубу, потом десять миль по лесу, потом ещё куда-то и наконец он уперся носом в дверь убежища Заеда.
- Хм, и как я её раньше не замечал, - подумал про себя Сурс открывая люк стиральной машины в Подвальной ванной комнате. В открывшемся люке на Сурса уставилась голова Архона.
- АААААА!!! – закричал Сурс, но вопль страха был быстро потушен брошенной в его голову бутылкой из под шампанского.
- Пароль, - монотонным железным голосом прогумозила голова.
- Эээ, Заед, - приподнял одну бровь Сурс.
- Пароль принят, добро пожаловать, Заед, повелитель модерации и администорума, - кивнула голова и Сурса моментально засосало вовнутрь. Вопил он громко и истишно, летя куда-то, но наконец шлепнулся на матрас. Сначала было темно, но потом загорелись светом прожектора и убежище Заеда предстало перед Сурсом во всём своём великолепии. В обширной зале пещеры можно было найти стойки с оружием, различными шпионскими агрегатами, компьютер с огроменным дисплеем, была туалет и ванная, но самое главное – это были костюмы Заеда. На все случаи жизни, стояли в стеклянных колбах одетые на манекены. Сурс пошёл вдоль них разглядывая замысловатые наряды. Тут был и его знаменитый первый костюм из мешковины, и костюм для операций на воде, в холоде, в огне, в грязевых ваннах, да где угодно. Особенно стоило выделить последний костюм. Оранжевый плащ, оранжевое трико и как будто костюм ждал нового хозяина – на нем не было фирменного инициала Заеда буквы «3». Сурс несколько помешкал, но потом твердой рукой взял фломастер и написал на груди костюма большую букву «С» и подрисовал внизу смайлик :О

Cцена коммерческая внеплановая тупая дико просто до ужаса
Сцена полная половой дискриминации, кавайных няк и пошлого юмора
Чувак, стакан уже переполнен

Сцена пятая
А вы не знали, а я Бетмен, Бетмен!

- Ха-ха-ха! – засмеялся злодей, - Это яблоко теперь моё! – злодей отнял у маленького ребенка яблоко.
- Аааа! Мама! Мама! – захныкал ребенок.
- Твоей мамы тут нет, хахаха!
- Зато есть, Оранжевый Рыцарь! – прозвучал громогласный вопль Сурса и он переехал злоумышленника цеменетовозом, - Справедливость восторжествовала! – герой заглушил двигатель, вылез из машины и пошёл к ребенку, который застыл в немом крике.
- Ей, малыш, держи свое яблочко, - улыбнулся Сурс доставая из окровавленной радиаторной сетки мотора мятое яблоко, - Держи! – с яблочка с умилительным чавканьем упал кусочек мозга.
- Тадада! Мне пара малыш! Я должен нести Добро! – Сурс по театральному махнул плащом и понесся в ночь. Он стремился, вы не поверите, к секретному убежищу Злодея. (прим. автора – место расположения которого он вычитал в гайде «Как найти убежище Злодея?»)
- Трата! – Сурс подбежал к туалетной кабинке, - Меня не перехитрить! – он заплатил десять рублей и ворвался в кабинку. Вместо очка там как он и ожидал, было логовище злодея.
- Ахаха! Вот ты и попался… Лопата?! – воскликнул Сурс, но тут же от удивления открыл рот. Эпическая Лопата Турки (прим. автора – хлопайте детки. Это Марк Хамил!) восседала на троне из черепов, а на цепи вокруг неё были прикованы все те предметы, которые исчезли за последние дни. Особенно круто смотрелся Зандмар (прим. автор – все дружно воспоминаем сцену с принцессой Леей).
- Злорадный смех, ахахахахха! – зачитала Лопата с листочка, - Встать с трона и достать световой меч. Ты не сможешь остановить меня!
- Встать в пафосную позу и крикнуть – Смогу! – крикнул Сурс читая с листочка, - Достать световой кальян и активизировать его.
- Не спорь с джедай мастером, сынок!
- Иди сюда! – огрызнулся Сурс и понесся на Лопату грозно хохоча.
- Стой! Хочешь расскажу историю?
- Давай.
- Ты знаешь почему меня называют Херобоец?
- Нет.
- На эту тему есть забавный анекдот! – Лопата со всего размаху долбанула Сурсу по яйцам черенком, - Почувствуй силу!
- Ах ты! Челендж зис! – Сурс вытащил паверфист и одним ударом сломал световой меч Лопаты пополам.
- Невозможно!
- За то готично! – рявкнул Сурс и сокрушил Лопату. Да упала на пол и недолго думая зарыдала, толи от боли, толи от обиды.
- Отакот, - ухмыльнулся Сурс.
- Аыыы, ну почему, почему всегда так, - плакала Лопата, - Почему Анарис любит Тамогавк Кейт, а не меня? Эта без ответная любовь! А мой хозяин постоянно держит меня в чулане и берет с собой только свой пистолет, мне так одиноко – почему никто не хочет со мной играть и дружить? – разрыдалась Лопата.
- Позор семьи, - прорычал Револьвер, пряча лицо. Сурс совсем не ожидал, что сюжет повернется именно так. Он думал, что как по старинке, он победит злодея и все будет хорошо и всё будет как всегда, но тут вскрылись подробности и Супергерою стало жалко бедную Лопату. И правда – никто с ней не говорил на собраниях, хозяин уже предпочитает огнестрел и от этого маленькая и ранимая душа Лопаты впала в озлобленную меланхолию на все живое, прибывая в постоянном одиночестве. И как же Сурс сразу не догадался, что в таких вещах, которые окружают людей, есть не просто мыслительный процесс, но и душа. Такая же, как у человека, имеющая чувства, способная любить и ненавидеть. Ведь наполняем жизнь эти предметы именно мы и если забывать о них, то они ровно так же, как и забытые люди, почернеют душой и озлобятся.
- Не реви, - Сурс поднял Лопату с пола, дал её оранжевый платочек. Та смачно высморкалась.
- Не реву, - плакала Лопата.
- Это ты ревешь или я реву?
- Я реву, - разрыдалась Лопата и уткнулась Сурсу в плечо.
- Блин, только костюм постирал, - выдохнул Сурс, - Ладно, эй, друзья! Вы можете дружить с Лопатой?
- Ну конечно, мы всегда рады! - пропищали пули.
- Да, с радостью, только цепи снимите, - недовольно буркнул Танди.
- Ну вот и отлично, - Лопата перестала плакать и теперь просто шмыгала носом и утирала платочком слезы, - А я хозяину твоему какнить намекну, на то, что давно не видел, как Турки чистит говняные руны.
- Спасибо, Супергерой! – Лопата обняла Сурса (прим. автора – это как? О_о)
- Хех! Ну чтоже! Я удаляюсь! – воскликнул Сурс, - Мне ещё надо остановить метеорит падающий на Подвал! Всем чмафки!
- Пока, Оранжевый Рыцарь! – кричали все предметы хором, а Лопата махала ему вслед платочком.

Сцена постскриптум

- Ааа! – крикнул Сурс и проснулся. По его лицу тек холодный пот, руки дрожали, он оглядел дрыхнущий и сопящий десятком носов Подвал, - Ну пипец, приснится же такое… - протянул он многозначительно, вылез из спального мешка и пошёл готовить себе свой утренний кофе.

THE END

Автор выражает особую благодарность Евгению Ваганычу, как сценаристу семнадцатого выпуска.
Поздравляю, вы только бесцельно потратили пол часа своей жизни на прочтение этого дирьма!
Книгу «Решения всех социальных проблем в общении от Ангри Маринов» вы можете заказать по контактному телефону ближайшего отрезвителя.
Выпуск посвящен нашим бессменным Эпическим Убер Тыкалкам и чуваку, который вечно дрыхнет, когда за окном Конец Света. Кстати, с днем рождения тебя, хоть я, хе-хе, не много и запоздал.
Спасибо за прочтение друзья, берегите свой ваш мозг и удачи.
Ваш…эээ… кто-нибудь вспомнит, как меня зовут? Пожалуйста! D:

Добавлено (2009-04-16, 1:17:05)
---------------------------------------------
Ещё. Ещё пост на спец выпуск.

Он проснулся посреди ночи, когда ему надоело ворочится и пытаться преодолеть нахлынувший поток дурных снов. Нащупал рукой включатель торшера над кроватью, он дернул за цепочку, и энергосберегающая лампа загорелась, освещая щурящегося мужчину белым светом. Он протер глаза, будто сбрасывая сон, почесал давно не бритую слегка седую щетину, но все эти телодвижения навряд ли смогли бы хоть едва убрать с его лица завесу усталости и постоянного недосыпания. Откинув одеяло, мужчина отсутствующим взглядом уставился на свои ноги. У него чесалась пятка. На левой ноге. Но ноги не было, а пятка чесалась. И как мужчина не скрежетал зубами, он не мог почесать чертову пятку, потому что ноги не было – был только обрубок, когда-то бывший ей. Вот и снится каждый раз, что пятка чешется, а ноги то и нет.
Приподнявшись, он уселся на кровать, со стоящей рядом совдеповской табуретки сделанной из маренго дуба взял мятую пачку сигарет, выудил одну и, чиркнув красным Крикетом, прикурил, жадно затягиваясь никотином. Едкий дым пополз по комнате, по стенам с рваными обоями, по засыпанным пылью книгам, по грязной одежде сложенной на кресле, у которого вместо правой ножки была стопа порно-журналов. Дым расползался по своим законным владениям, в которых уже бывал ни раз и не два – снова мешался с затхлыми запахами однокомнатной хрущевки. Мужчина наблюдал за дымом, успевая разглядывать причудливых созданий и образы, которые мешались дымными красками перед ним. Табачный пепел падал на пол, хотя пепельница полная окурков и сухой жвачки, стояла на той же табуретке из маренного дуба.
Докурив и все же затушив окурок в пепельницу, мужчина пододвинул к себе инвалидную коляску, которая стояла рядом с кроватью, залез на неё – та недовольно скрипнула, но с радостью приняла своего законного хозяина. Мужчина поставил единственную ногу на подножник, налег на колёса коляски, и покатился на кухню, не забыв взять с табуретки пачку сигарет.
Включенного тусклого света на кухне вполне хватило, что бы разогнать тараканов обратно по щелям в плинтусе. Одному из низ, имевшему наглость залезть на стол, повезло меньше всех, и тяжелый тапок обрушился на него, как кара небесная.
- Какая досада, - прохрипел прокуренным голосом мужчина, одевая тапок обратно на ногу, - Наверно, у тебя были большие планы на будущее, но тяжелый пресс капитализма уничтожил тебя, - он взял пульт со стола, отряхнул его от хлебных крошек и включил небольшой телевизор, который стоял на холодильнике, - Показывай, телевиденье.
Но телевизор не включился – только что-то каратнуло. Возможно, провод перегрызли мыши. Мужчина скривился, снова вернулся к тишине, разрушаемую только шуршанием тараканов в коробке из под печенья, что неделю назад завалилась за газовую плиту.
- Настроение таки поднялось, - мужчина зло улыбнулся, подкатился к холодильнику и открыл дверь. Не слишком хороший пейзаж открылся перед ним, точнее полное его отсутствие. Жрать было нечего. Инвалидное пособие перестали платить ещё в том месяце – еды не на что купить. Через неделю не хватит даже на чистую питьевую воду и сигареты. Это сейчас его беспокоило больше того, что происходило сейчас во внешнем мире. Он уже прошёл войну, достаточную, что бы понять, что все катится по наклонной. Набеспокоился предостаточно. Насмотрелся вдоволь. Только вот дальше пойти не смог – противопехотные мины тому припятствие. Как же удивительна жизнь – она многое ему пророчила в юношестве, обещала хорошую и счастливую жизнь. А тут вдруг, упс, война. Да насрать теперь, ему было насрать – чего распинаться инвалиду? Этим не литературным словом он положил уже все, что когда-то имел. Жену, детей, здоровье, друзей. Точнее, на него положили – а кому он нужен? Никому – овощ на коляске. Пророчащая успех жизнь полная демократических свобод отняла у него возможность быть полноценным, он сидит себе на прокуренной кухне, не зная который час, слушает, как скребутся тараканы, и не думает о политике, о высоком, о мире во всем Мире – просто хочет жрать. Ужасно, правда? Трагично. Сломанная жизнь. Как в сопливых книжках. Так хорошо начать жить, и так закончить. А ведь вчера ему исполнилось сорок лет, а он и не вспомнил. Интересно, а если бы вспомнил, то закатил бы вечеринку с морем пива и стрептизершой из торта? Да, это было бы круто. Но, не смотря на всё, у него ещё оставались маленькие радости, которыми он время от времени наслаждался.
- Ну-ка, - мужчина запустил руку в холодильник и достал от туда коробку из под кексов с малиновой начинкой. Кексов там давно уже не было – наш герой сладкоежка. Зато в коробке лежала более желанная для него сладость – пакет с героином. Белый порошок счастья. Наркотик из семейства опиатов, в своё время синтезированный в качестве более дешевого и удобного заменителя морфина, и продаваемый как средство от кашля. Впоследствии выяснилось, что героином еще можно лечить еще и болезненно возросшие половые потребности, нимфоманию, идиотизм, маниакальные галлюцинации, склероз, грипп, сердечные жалобы, и много других болезней. Пациент при таком лечении перестает обращать внимание на эти мелочи. На инвалидность тоже. Наш герой любил летать, забывая о том, что у него нет ноги. Не много времени у него занимает и приготовление «целебного отвара».
Закончив приготовления и продезинфицировав иглу, он, приняв на грудь оставшийся спирт, начал разрабатывать руку, перевязав её туго жгутом. Он иногда колол себе в пах, когда рука болела – но сейчас можно и внутривенно.
- Ох, пора на каникулы, - пропыхтел он вкалывая содержимое шприца. Героин тут же смешался с кровью и понесся по венам, капиллярам, устремляясь и разрушая. Мужчина кололся не так давно, поэтому он ещё умудрялся получал кайф от этой процедуры. Обычно, у наркоманов со стажем кайф не происходит – есть только потребность и цель, потому что химия организма меняется настолько, что кайфа получаешь ровно как от сигареты. А не кольнулся – жуткая ломка. Вот так вот. И не спрашивайте откуда он берет героин – в мире полно хороших людей, готовые продать его и даже принести домой покупателю.
Его разум проваливался в небытие, его разум освобождался от тела и он начинал парить, его уносило сквозь темные облака, где он хватал руками холодные звезды и ел их как сладкое драже. Он умел все, был свободнее всех, у него было много хороших и верных друзей, его любили и он любил. И жизнь казалась ему прекрасной, ему виделось счастье, простое, незамысловатое. Но было ему беспокойно и он решил вернутся ненадолго домой от всего этого, и обернутся за спину. А там его ждал ангел – высокий и стройный, сложил свои белые крылья и только несколько перьев ещё витали в прокуренной кухне. Весь словно прямиком светится, радуется.
- Ты ведь всегда умеешь летать? – спросил мужчина дрожащим голосом, но ангел ничего не ответил и поманил рукой.
- Ты пришел научить меня летать, я знаю, - мужчина налег на колеса коляски двигаясь к своему крылатому гостю. Но ангел отстранился от него и пошёл в комнату. Мужчина потянул к нему руки, но, перевесив коляску, с грохотом упал навзничь.
- Подожди, не уходи! – восклицал он и полз по полу за идущим по комнате ангелом. Он хватал его рукой за подолы белоснежной рясы, просил его остановится и научить его летать. А ангел открыл дверь балкона, расправил свои крылья, поднимая пыль в воздух, и рванул в небо над городом, озаряя своим светом ночь. Мужчина рыдал и смеялся, подтягиваясь с пола на перила балкона. Он понял, что ангел завет его за собой – теперь всего лишь последние усилие и у него вырастут крылья. Летать всегда, когда ему захочется. Подальше от людей, которые заберут себе его крылья, как забрали его жизнь. Подальше от людей, гребаных людей. И никто, никто у него этого не отнимет. Пусть они мучаются, а он будет летать и будет счастлив. Он будет эгоистом, но у людей не будет крыльев. Теперь он не отдаст, не отдаст их никому. Теперь, только в высь.

Едва слышимое шуршание тараканов в коробке из под печенья.
Просыпанный героин на пол.
Поскрипывающее колесо перевернутого инвалидного кресла.
Сонеты Шекспира в бархатном переплете на столе.
Монотонное капанье воды из крана на кухне.
Звуки улицы и зимний холодный воздух, доносящиеся со стороны открытого балкона.
Пыльный окурок на подоконнике.
Рассвет на сером небе.
Тихий.

Где-то.

Чтобы я не делал, чтобы я не говорил, чтобы я не любил, чтобы не создавал, чтобы я не видел, чтобы я не пел – все танцует в мрачной бездне неверья собственного я яркими цветами, мазками, такими не понятными, инфантильными. Ждут. Бесятся. Колотят в бубны, как рогатые сатиры. Совращают. Иногда я задаю себе вопрос – что я делаю не так? Слышу ли я себя на самом деле? Или это только кучка слов, полных пафоса донельзя. С другой стороны, почему не задать вопрос – зачем я делаю не так? Наверное, для того, что бы задать цель. Если для себя, то тогда, наверное, я эгоист. Но я хотя бы задаю вопросы. Да, хотя бы – звучит как оправдание. Черт. Но такова бездарная сущность человека – несмотря на великие открытия, великие откровения, несмотря на прожатые века, человек остается никчемной бесцельной сущностью. Дело даже не в последствиях не виденья цели, не в войнах, не в любви, не в полете в космос – не в этом. Цели не было изначально и это пугает. От этого страшно. Я, кстати, завидую психам. Они не думают об этом – у них свои, скажем так, проблемы. И психи, самые счастливые люди на Земле. Они не идиоты, они психи и их держат за высокими заборами и кормят вкусной кашей три раза на дню. А идиоты ходят бесконечными толпами за другой стороной забора. Туда-сюда, туда-сюда. Бесцельно. И не я это придумал. Тогда снова возникает вопрос – что мы делаем не так? Твою мать. Наверно, вы не поняли ничего, о чем я пытался сказать – я и сам не знаю о чем начал говорить. Все что вы сейчас читайте писалось в Ворде единой пустой мыслью. Не для веселья, не для того, что бы произвести впечатленье загнанного депрессией философа-неудачника на небольшую группу людей, которые с пристальным вниманием пытаются сейчас понять суть текста, не для того, чтобы. Это сделано просто – нажимались кнопки на клавиатуре, великом подарке всех поголовно одарённых писателей сети Интернет, а графические символы отображались на мониторе. Я писал не стремясь погрузить вас в плохие мысли, у меня нет депрессии, я доволен своей жизнью более или менее. У меня нет проблем, но хватает забот, но я справляюсь, как и все. Мои маленькие амбиции помогают мне в этом. Ещё я с нетерпением жду, когда у моего первого в моей жизни настоящего друга и его возлюбленной родится ребенок. У них будет девочка, всего полтора месяца осталось. Я даже счастлив в какой-то мере. И после этих мыслей в голове, знайте, происходит конфрактация. С одной стороны, все так просто и понятно. С другой, все черно. Гнило. Необъятно и бесцельно. И как смотреть на Мир? На жизнь? Люди находят через что смотреть и они обретают свою цель. Но это личная цель. Индивидуальная, не общая! Где же единый смысл? Я не про изъезженный всеми кому не лень смысл жизни, я про смысл человека в ней! За многие века, может многие тысячи лет, может многие жизни существования, никто сущность материи и надобность не смог объяснить. Огромные временные вехи, которые не поддаются времяисчислению были пройдены, не нами, но кем-то. Но никто. Я уверен, никто не знает истинного назначения всего сущего. Цели, ради чего было все это создано. Может её нет. И не было. Может мы узнаем о ней. Может найдем, уберем пальцы с курка. Может Господь Бог явится человеку и покарает всех неверных. Может что-то там случится через тысячи лет и вся галактика будет греметь – Человек! Человек! Человек! Великие слова, нуда – может, может быть, наверное. Таинственные и неопределенные. Но, спускаясь с небес от глобальных мыслей и сбрасывая с себя нимб великого мыслителя, понимаешь, что ты лишь песчинка, если не меньше. Но и в тебе есть смысл. Ведь не познакомь я тогда своего друга случайно с его будущей женой, не было бы тогда того, что я видел на снимке УЗИ. Я видел новую жизнь, свернувшеюся в калачик. Видел маленькое сердце, застывшее на снимке, но живое и бьющееся. И поражаешься. Задаешься себе вопросом – а может мы делаем все правильно, а? Здесь я делаю усталый вздох. Примерно вот так – аххххх... С обязательным троеточием, что бы у читателя оставалось некое чувство моей недосказанности.
Хорошо, давайте напоследок кое-что сделаем, если вы не против, давайте попробуем иначе, попробуем по другому, что бы до конца вогнать вас в прострацию или для того чтобы вы полностью убедились, что я бестолковый балабол. Вы сейчас сидите перед монитором вашего компьютера. Если вы чем-то заняты, отложите это дело буквально на несколько минут. Расслабьтесь, сложите руки перед собой. Забудьте о насущном. Замечательно, а теперь представьте себе, что вы закрыли глаза. Только представьте, но не закрывайте, а то вам будет несколько сложно читать дальше. Представьте себе себя, с закрытыми глазами сейчас сидящего перед монитором. Представьте, что вы, уже не у себя дома, даже не в этом мире, а что вы один сейчас где-то, куда бы вы никогда не попали. Вы идёте, словно корабль по морю, через поле ещё не скошенной высокой ржи вам по пояс. В свете летнего солнца колосья блестят, переливаются незаметными светлыми цветами, покачиваются от тёплого ветра приносящего с собой слегка суховатый и приятный вкус - доносится запах свежее испеченного хлеба и теплого парного молока. Вы идёте не спешно, выставив руки в разные стороны, ваши пальцы и ладони касаются колосков золотистой ржи, от чего вам немного щекотно, но от этого не менее приятно. Вы смотрите вперед, в сторону горизонта, где высокие хвойные деревья лесного массива устремляются верхушками в облака неба над вами. Едва слышимое стрекотание кузнечиков и пение далеких птиц. На холме табун диких лошадей посеется у ручья, который потоком уходит куда-то ещё дальше, где вам и не снилось. Вам не грустно и не весело, вы просто идете, вдыхайте чистые ароматы, улавливайте звуки. Вы переходите на бег, быстро несетесь, устремляясь, будто увидев что-то, что даст вам ответы на все вопросы! Вы бежите и у вас есть цель в этом мире, в этом месте, в это мгновение. Но никому о ней не говорите, ведь это ваша цель. А теперь вернитесь обратно, к мониторам компьютеров, к своей настоящей жизни и вашим насущным делам. Глядите-ка, вы только что побывали в другом мире, может даже в Раю. Разве не чудо, а?

Добавлено (2009-04-16, 2:01:31)
---------------------------------------------
"- Ты ведь всегда умеешь летать? – спросил мужчина дрожащим голосом, но ангел ничего не ответил и поманил рукой.
- Ты пришел научить меня летать, я знаю, - мужчина налег на колеса коляски двигаясь к своему крылатому гостю. Но ангел отстранился от него и пошёл в комнату. Мужчина потянул к нему руки, но, перевесив коляску, с грохотом упал навзничь.
- Подожди, не уходи! – восклицал он и полз по полу за идущим по комнате ангелом. Он хватал его рукой за подолы белоснежной рясы, просил его остановится и научить его летать. А ангел открыл дверь балкона, расправил свои крылья, поднимая пыль в воздух, и рванул в небо над городом, озаряя своим светом ночь. Мужчина рыдал и смеялся, подтягиваясь с пола на перила балкона. Он понял, что ангел завет его за собой – теперь всего лишь последние усилие и у него вырастут крылья. Летать всегда, когда ему захочется. Подальше от людей, которые заберут себе его крылья, как забрали его жизнь. Подальше от людей, гребаных людей. И никто, никто у него этого не отнимет. Пусть они мучаются, а он будет летать и будет счастлив. Он будет эгоистом, но у людей не будет крыльев. Теперь он не отдаст, не отдаст их никому. Теперь, только в высь.

Едва слышимое шуршание тараканов в коробке из под печенья.
Просыпанный героин на пол.
Поскрипывающее колесо перевернутого инвалидного кресла.
Сонеты Шекспира в бархатном переплете на столе.
Монотонное капанье воды из крана на кухне.
Звуки улицы и зимний холодный воздух, доносящиеся со стороны открытого балкона.
Пыльный окурок на подоконнике.
Рассвет на сером небе.
Тихий.
"

Особенно впечатлил этот момент...Врезался в память так, что не отдерёшь...

Добавлено (2009-04-16, 4:10:33)
---------------------------------------------
З.ы. В некоторых местах ржал до колок в пузе, да и идея с ожившими вещами весьма интересна. Эхх..пойду пожалуй....посплю

Добавлено (2009-04-16, 4:12:01)
---------------------------------------------

Добавлено (2009-04-16, 4:22:53)
---------------------------------------------
а музяка будет?

Добавлено (2009-04-16, 8:26:31)
---------------------------------------------
Ах, да, Source, срочно отредактируй свое сообщение - из-за этих долбаных нулей читать невозможно.

PS - выпуск прочитаю перед сном, вместо ритуального просмотра хентайки.

Спецвыпуск = 9/10

"Отчуждение", об этой части можно говорить много и ни о чем... Странно, что никто из ораторов не упомянул вторую часть - "где-то"... А ведь она несет гораздо больше философии и намного сильнее затрагивает струны души. "Где-то" как бы подводит итог, черту над тем, что случилось выше. "Делай то, что должен, и будет то, что суждено"... и это "суждено" чаще всего что-то прекрасное, незабвенное, вечное...
И так правильно, и так и должно быть...

Добавлено (2009-04-16, 10:10:47)
---------------------------------------------

Добавлено (2009-04-17, 9:28:01)
---------------------------------------------

Коротко о главном: вначале улыбчиво, стебно и весело, интересная задумка со шмотками (только Зи, у меня не может быть каски с ушками, потому что нигде в Империуме не выпускают их с отверстиями нужного размера... Поэтому все наши бойцы, включая и меня - ходим без касок)
Постепенно начинало прессовать и под конец уже превознемогал, осиливая текст.

Отчуждение: немного я встречал людей, способных писать так такие вещи. Читал не единождны, вникая и обдумывая.
Сохранил на комп. Зачем? Чтобы как можно чаще пользоваться советом где-то. Помогает.

От автора: Рассказ этот хороший и полезный, и без сюжета. По нему можно научить кого-нибудь грамоте, если других средств под рукой нет. Ещё рассказ занимает мало места на вашем компьютере, если вы его надумайте скопировать. Короче, всех достоинств не перечесть. Многие скажут, что этот рассказ полон глубинного поиска смысла. Мнение ещё некоторых дельных людей прозвучало бы конкретнее: «Рассказ – говно». По этому, читайте мой рассказ. Он хороший и полезный. И последний.

Пролог

Всё иллюзия. Конечно, и предыдущая фраза тоже. Нет вообще вещи более прекрасной и более беспощадной, чем иллюзия. После иллюзии по шкале беспощадности сразу идут женщины, но не об этом. Хотя, возможно, это тоже иллюзия. Иллюзии - представление, что мир обязан поддержать доброе в нас, - тогда как за доброе приходится страдать, и безвозмездно. Иллюзии привлекают нас тем, что избавляют от боли, а в качестве замены приносят удовольствие. За это мы должны без сетований принимать, когда, вступая в противоречие с частью реальности, иллюзии разбиваются вдребезги. Иллюзии - это искажение реальности ради получения или достижения чего-либо, за неимением возможности воплотить это в реальности. Иными словами – выдумка. Люди, полностью погруженные в мир иллюзий и игры в неё, морально не подготовлены ни к чему, и только после хорошего валяния в дирьме и души и разума, начинают трезво смотреть на жизнь. Самая страшная иллюзия мира, когда у каждого за пазухой заряженный револьвер и нож в сапоге. Но жизнь ещё и предостерегает меня – не трогай чужих иллюзий! Поддерживать их - глупо, а разрушать - жестоко. И они не мои. Но пелена бело-голубой блевотины иногда сползает с глаз, поверьте, и всё невещественное становится вдруг… несущественным. И иллюзии, из которых были сотканы мои мечты, больше не помогут. Героин закончился. Может быть.

Человек

Я отложил от себя блокнот и карандаш – не знаю, наверно устала рука от письма, и я просто решил передохнуть. Это утро ничем не отличалось от утр уже прошедших дней – оно было утром, это очевидно. Не взирая на наступающие лето, оно было утром, не взирая на то, что вроде всё шло по плану – Подвал бурлел от крови и дирьма, от головокружительных приключений и прочего, прочего, прочего, что я так люблю описывать и придумывать, сидя на подоконнике и мерно убивая свои легкие и печень никотином. Утро, такое радужное утро.
- Может быть, в этот раз мне написать о чем-нибудь интригующем? – подумал я, прикуривая, наверное, миллионную по счету сигарету, - Или много пафоса? Они же это любят, копаться в словах, с лихорадочно выпученными глазами искать потаенный смысл в каждой фразе, совсем забыв о изначальном ключе – юморе. Хотя, все это сраные слова, - я закончил мысль, протягивая ноги на подоконнике. Подушка, когда-то подаренная мне Хосе, приятно грела седельный нерв, мысли путались с табачным дымом от сигареты, выдавая порой самые нелепые думы и предположения о кучах всяких смыслов жизни, от которых пухнет черепная коробка. В последнее время я отстранился от Подвала, обильные порции будоражащей массы смеси из соплей и конфет в виде моих папирусомарательств выходят все реже. Я невольно признаю, что гениальные и не гениальные идеи кончились. Без идеи в написанном, читатель не возымеет интереса к написанному, что очевидно, даже больше чем сама очевидность Капитана Очевидности. По этому – это творческий тупик. Написав фактически о всем, о чем я хотел бы написать, я потерял ту тонкую связь постоянного хотения что-либо донести. Все старые приемы и шутки изъезженны и издрочены просто в кровь, а надевать какие либо маски и пихать тех или иных индивидов в какие либо ситуации уже не имеет смысла. Был лишь один раз, когда это было к месту – тогда, давно, в поездке на паровозе, когда меня живьем сожрал унитаз. Тогда и больше никогда. Я помню, как за чашечкой горячего пургена Кеп как бы ляпнул невзначай, что я устал писать про Подвал. Я не устал, я не умею уставать от мыслей – на самом деле, я не знаю о ком и о чем писать теперь, именно теперь. Я пытаюсь увидеть, но ничего не выходит – слишком хорошо я уже понял людей и их эмоции, а новые непонятные люди выживают старых. Может, это только сейчас у меня загон и этакий выброс говняного разрывного пафоса изо всех щелей, но интуиция говорит мне о обратном. Интуиция говорит мне, что я своё отплясал и как никрути – рано или поздно говно случается. Но мне не хочется в это верить, ведь это маниакальный инфантилизм, на тему «форум уже не торт». Форум как был тортом, так и остался. А вот начинка изменилась. Конкретно изменилась.
Я не успел закончить свою мысль каким либо логическим выводом – меня больше привлек странный человек увиденный мной через окно в гордом одиночестве бродящий по модерскому полигону. Я щурился, протирал глаза, но как я не старался, я не мог различить каких либо четких деталей его формы, одежды, цвета и хотя бы походки. Это был простой силуэт человека, будто бы вырезанный из какой-то очень старой черно-белой пленки немого кино и вставленный в животрепещущий зеленой травкой пейзаж модерского полигона.
- Оу, что там? – окликнул меня Джер со спины и я обернулся, - Кавайные няки?
- Ты видишь там челове… - я развернулся обрантно указывая пальцем в окно, но оборвался на полу слове, потому что необычный силуэт пропал, что меня почему-то несильно удивило.
- Дай-ка мне лучше сигу, - попросил Джер, усаживаясь рядом со мной на подоконник. Я протянул ему открытый портсигар, - Я тут прочитал первую сцену, и пришёл к однозначному выводу, - Джер взял сигарету, чиркнул спичкой об щеку и прикурил, - К выводу, что тебе надо забить на все это меланхоличное говно. Не выноси себе мозг.
- Если бы я хотел загнаться, я бы начал повествование примерно так «мы все умрем», - ответил я, тоже прикуривая.
- Ты много куришь, - подметил Джер, облокачиваясь на стенку.
- Не закуришь тут по многу, - пробубнил я пожевывая сигарету. Джер какое-то мгновение молчал, будто обдумывая свои следующие слова.
- Ты как-то сказал мне, что хотел бы почитать про других, а не только про Зандмаров, Блека… - я выдохнул дым, - Которых уже ни того, ни другого нету и не будет, судя по всему. Все выше сказанное можно было бы приписать к накарканному мной уходу Блека и последовавшей за этим всеобщей деприссухой, но это лишь… одна из причин.
- То есть, эта сцена целиком и полностью направлена на реальные события, а не на те, которые ты выдумываешь? – многозначительно двигая бровями ответил Джер вопросом.
- Даже не знаю, - промямлил я, смотря в сторону катающихся по Подвалу на рояле Хонеста и Хосе, - Я много чего выдумываю, но есть неоспоримые факты, которые приводят меня в тупик, как мысленный, так и творческий.
- Это временно, - выдохнул дым Джер, - Все одумаются и вернутся, всегда все возвращаются.
- Ты сказал это, потому что я так написал, - я затушил сигарету и выкинул в форточку окурок, - Может, ты думаешь иначе, откуда я знаю? Тем более, я думаю иначе – это не временно, это патологично и болезненно. Как раковая опухоль.
- Слишком много жалоб, - Джер выкинул окурок, - У тебя множество другого места для реализации, оглянись, тут полно людей.
- Я знаю, - сразу же ответил я, - Но о них я уже знаю всё и одновременно ничего, ровно столько же, сколько и они обо мне. Я реализовал все что хотел, наверное, - я взял в руки блокнот и карандаш, - Спасибо за компанию, но теперь мне нужно остаться одному.
- Ладно, - ухмыльнулся Джер, сползая с подоконника. Я проводил его взглядом, но после сосредоточился на блокнотике. Поставив заточенный конец грифеля карандаша на чистый листок я попытался, что либо изобразить. Но карандаш не двигался с места – в голове было пусто, как у Веша. Ничего, не единой мысли. От собственной беспомощности я моментально рассвирепел и карандаш в моей руки треснул пополам, как ветхая соломинка. И думай что хочешь теперь – нихира не выходит.
Я поднял взгляд опять к окну, пытаясь себя успокоить. Да, странный силуэт снова бродил по полигону, но на этот раз я отварил окно и выпрыгнул на улицу не спуская не на секунду взгляд с силуэта, боясь, что тот опять исчезнет. Какое-то мгновение силуэт остановился, увидев меня, и смотрел, как я бегу к нему с непонятным намереньем. Но стоило мне приблизится ещё на пару шагов, он сорвался с места и побежал от меня.
Я не бегун и не спортсмен, но тут я могу бежать хоть по отвесной стене, хоть шагать через моря – тут я всё могу и при этом я не устану и ещё могу по ходу бега когонить трахнуть и получу Пулицеровскую премию. Но силуэт двигался быстрее и я не мог до него дотянуться – я бежал за ним, за этим пятном куда-то через что-то, пытался схватить руками, но он и не думал останавливаться или уступать мне. И наконец я отстал. Заблудился, сам не зная где. Унося меня в мысли.

Скрипка

Длинный пешеходный подземный переход. Если бы я знал, как я сюда попал, я бы вам сказал, поверьте, но я понятия не имею, как меня сюда занесло. Я всего лишь гнался за тенью. Мимо проходили редкие бесцветные люди - рабочие трутни муравейников мегаполиса в галстуках. Я, как и они, полз по артериям города, такой же серый, с портфелем и умным выражением лица. Быть частью потока – не такая уж и плохая участь, это скучно. Скука – одна из главных добродетелей человека, если не самое дорогое. Что бы начать яркую жизнь и действительно её начать жить, а не выживать, необходимо отказаться от скуки. Только единицы готовы на такую жертву. Забавно, что скука является и чуть не самым главным пороком человека. Скука, быть может, порождает больше игроков, чем желание выигрыша, больше пьяниц, чем жажда, и вызывает больше самоубийств, чем отчаяние. И не я это придумал. Многие выбирают скуку. Наверно от не знания того, что есть альтернатива.
Я бы и продолжал так же идти по переходу и думать, что я венец природы человеческой, но мои мысли вдруг оборвались и я остановился. В переходе у стены стояла девочка, лет, может, десять от силы, в серой курточке и в белой шапке с помпоном на голове – у её ног лежал открытый футляр из под скрипки. Она неустанно водила смычком по старенькой скрипке, создавая звуки изумительной красоты, каких я не слышал никогда. Она, казалось, и не заметила, что кто-то из толпы проходящих мимо неё людей, остановился рядом с ней. Звук был чистым, мягким – музыка заставляла себя слушать. И я смотрел на девочку, не в силах понять, почему другие, такие же как я не остановятся и не послушают. Они лишь проходили мимо, иногда кто-то кидал жалкие гроши завалявшиеся на дне кармана, демонстрируя такой жертвенностью, скупость и милипиздриченость, своей якобы души. Я не знал, стоит ли положить и мне деньги и просто пойти дальше зарабатывать ещё больше денег, но как бы я не хотел, рука мертвой хваткой держала портмоне и даже не думала его открывать – я был бы счастлив думать, что меня просто душила жаба. Но это была не жадность, что-то другое. Это другое заставляло меня слушать, улавливая каждое мгновение. И я рассвирепел.
- Почему?! – я вцепился за грудки какому-то прохожему, - Почему вы не останавливаетесь?! Почему?!
Но человек не ответил мне, просто оттолкнул меня и пошел дальше – я покачнувшись упал на землю, сел прямо на грязный бетон. Мне было не понятно, почему ни кто не остановился, что бы послушать. Но тут пение скрипки остановилось и я обернулся к девочке – та спешно укладывала в кофр инструмент. Я наблюдал за ней, и когда та уже двинулась с места, я вскочил, сам не зная, что намереваюсь делать. Девочка спешным шагом пошла к выходу из перехода, на поверхность. Я ещё не знал, что мне делать – вот он путь, взять свой портфель с земли идти дальше, но я сомневался, стоял, кусая губы. Вот ещё мгновения и девочка скрылась за поворотом – я понял, что если не побегу за ней сейчас, то упущу навсегда, и я рванул с места. Супротив потока, отталкивая людей, которые шли на меня, махая мне кулаками в спину, считая меня наверно психом и ненормальным. Идти против потока в одиночку, против массы частью которой я являлся несколько минут назад. Да, я отношу себя к серой массе. Безграничным просторам мысли будет тесно в моей черепушке; я наверно не одарен талантами и мне не дано создать бессмертных шедевров. Именно поэтому я зову себя частью толпы в противовес тем гениям, которые вечно становятся на умозрительную табуреточку и еще на ней подпрыгивают, силясь быть выше. Вопрос только в цене выбора. Я выбрал, не взирая на потерю скуки, но я не пытаюсь лезть на эту табуретку, зная наперед, что упаду с неё.
Девочка шла впереди меня по улице, она торопилась, я шёл за ней – я выкинул уже свой шарф, мне было жарко, выкинул портфель, там все равно одни бумажки, я просто шёл, не спуская с неё глаз. Я не знал, зачем я иду, но я знал, что должен, потому-то поток сейчас идет на меня, а не я иду в нём.
Переходя через дорогу, она запнулась и упала – кофр раскрылся и кровно ей заработанные деньги покатились монетками по асфальту. Она начала их собирать маленькими ручонками и вовсе не заметила, что уже дан зеленый свет для движения машин. Никто не паниковал и не кричал о том, что сейчас она может погибнуть, никто не видел девочку. Машины рванули с места и у меня не было выбора, потому что я видел. Я начал слышать своё дыхание, медленные стуки сердца, плывущее пятна людей, чернильные взмахи далеких птиц над городом – всё как будто стало ясно, мгновения протекали, как бесконечности, тягучие, как мед, текли, шли, проходили.Осуществлялись. Каждый стук моего сердца разрывался громким эхом во мне, каждый шаг к девочке. Толкая её с проезжей части, я знал, что ей будет больно, она упадет и будет плакать, но это лучшее зло, которое я мог причинить. Я уже слышал только своё сердце, мгновения серой жизни пролетали перед взором, и только сейчас я понимал, что только сейчас я попробовал жить. То, что я выбираю, это мой выбор и он всегда верный. Глухой удар оборвал моё сердцебиение.
Такова цена.

Белый снег

Я хотел бы быть снегом. Сыпаться с неба зимой людям на голову - многим это конечно не нравится, когда сыроватый снег сотнями снежинок валится, потому-то мокнет одежда, но есть и те, кто рад первому снегу, рад, потому что у многих на первые дни зимы приходится день рождения, или свадьба, или много ещё чего. Я хотел бы, что бы маленькие дети и их мамы и папы во дворе лепили снеговиков из меня, а потом, взяв из дома медовую акварель, рисовали им глаза и пуговки, что бы дети приделывали морковки к их снежным головам. Я бы хотел быть снежной бурей, сильной, могучей, я хотел бы завывать ветром и заваливать леса непроходимыми сугробами. Я хотел бы, что бы великие мыслители и писатели вдохновлялись, смотря на меня, сочиняли стихи посвященные зимней поре, такие добрые, как когда-то давно, как у Гоголя вечерами близь Деканки, что бы этим строкам радовались люди. Я бы хотел бы быть морозным инеем на стеклах в холодную пору, что бы кто-нибудь сидел на подоконнике, и разглядывал нарисованные мной и ветром узоры, что бы узнавали там себя или что-то иное, что бы я видел в теплых домах уют и крепкие семьи сквозь стекло. Я хотел бы быть снежными шапками на полосатых березах в парках, где празднуют масленицу и едят блины. Я хотел бы быть ночным снегопадом, чтобы сыпать на продрогшего под часами парня с букетом цветов и конфетами – хотел бы видеть, как к нему бежит опоздавшая на свидание девушка. Я хотел бы быть вестником Нового Года, каждый раз видеть, падая с неба, как рвутся фейерверки яркими огнями, как в домах крепкие дружные компании открывают бутылки шампанского, как отсчитывают последние удары. Я хотел бы быть льдом, что бы меня блажено доставил из холодильника и кидали в стакан с газировкой, когда на улице плюс тридцать. Я хотел бы всем этим быть и все это видеть, хотел бы уходить на покой, когда наступает апрель, а потом возвращается, принося известия зимы. Но если бы я был простым художником, который выходит утром на заснеженный балкон покурить и, держа в руке чашку горячего кофе, смотрел бы на снег, то я бы тоже не расстроился, ведь внизу бы я увидел, как дети катают снеговиков, как хозяин играет со свей овчаркой кидая ей палку, а та приносит её ему, и сидит, радостно гавкая и ловя слюнявой пастью снежники. Я бы был рад увидеть падающий снег, поймать его в свою ладонь, и смотреть, как он тает у меня в руке. А потом бы возвращался в квартиру, и садился рисовать снег. Но как бы я хотел бы быть снегом, но не тем, который засыпает трупы в окопах, не тем, который лавиной смывает все живое, не тем, который видит, как кто-то нищий заживо замерзает на улице, как кто-то в одиночестве плачет, оставленный родителями. Я не хотел бы быть таким, я бы не хотел всё это видеть, и поэтому я не снег, а человек, простой человек. По этому снег – великий герой, мудрец и мученик. Обреченный видеть всю свою жизнь, как кто-то страдает, как кто-то радуется, умирает, смеется. Он был рожден видеть всё, а мы были рождены, что бы видеть его. По этому человек не может быть снегом, потому что у каждого своя роль.

Счастье

Я сидел в ванной, да я в ней сидел, причем в одежде, облокотившись локтями на бортики. Просто сидел, мне это доставляло массу, не то что удовольствия, но и просто успокоения. Опустошенная бутылка из под ликера стояла рядом с ванной на полу – вторую я уже зачал, и иногда отхлебывал гадкого пойла. Ещё курил и стряхивал пепел на пол и очень редко моргая пялился в стену перед собой. Где бы я не был, я всегда курю. Что бы я не делал – я курю. Какая-то патология. Сейчас я ещё и ко всему прочему уставился, как баран на новые ворота, на стену, словно пытаясь просверлить её взглядом. И ладно бы там хоть что-нибудь было бы на ней, но нет – это был сраный кусок бетона, покрытий плиткой на цемент и в ней не было никакого потаённого великого смысла. Не стоит искать какой-то нелепый смысл и в моих словах. Я всегда говорю без намеков и иносказаний, настолько понятно, насколько могу. Наверное. Я на это надеюсь. Очень. Я не оставляю ничего невысказанного и недосказанного, хотя зачастую я понимаю, что вообще даже не верю в мысли между строк и в литературные айсберги. Когда людям нечего умного сказать, они маскируют ничтожность говоримого ими ложной видимостью, будто у них есть скрытое мощное основание и затаенная глубина мысли. Это могло бы чуть менее, чем полностью быть похожим на депрессию, но я понятия не имею, что такое депрессия. Я просто сижу в ванной, курю сигареты, пялюсь в стену и заливаю в себя ликер, хотя до этого я никогда его и не пил и вообще не пил в таких количествах. С другой стороны, нужно помнить одну очевидность, что если не видишь смысла в чем-то, то это еще не значит, что его там нет. Это, так же как и если у вас нет паранойи, что за вами охотятся КГБ и мишки Гамми, то это ещё не нихрина значит, и вполне вероятно, что они за вами охотятся и могут ВНЕЗАПНО вас атаковать.
А думал я ещё наверно о том, о чем может думать человек, сидя в полвторого ночи в ванной, покуривая и заливая в себя алкоголь. В данный момент о смысле бетонной стены, которая всем своим монументальным видом говорила мне, что она бетонная. Хитрый и творческий человек наверняка бы почерпнул массу вдохновения из неё, ведь сейчас время такое – даже драный сухой пряник превратят в объект поклонения, будут всевозможно его пиарть, что бы интеллектуальное небыдло вдрачивало на него и получало с это кайф, и что естественно, получало ещё и оргазм совокупно с разжижением мозгов. Конечно же сухой пряник породить тонну мемов в этих самых интернетах, что расплодит высокую концентрацию позеров в одной точке пространственно-временного континуума способную порождать движения, лишенных какого либо смысла и идеологии. Хорошо, что я не вижу в этом куске бетона никакого смысла, это хорошо. Хорошо, что у меня есть ванна, в которой я могу сидеть и курить. Так вот оно какое – счастье.

Мертвый труп

Я спускался по скрипучей лестнице вниз, как обычно спотыкаясь на последней ступеньке. Красные пыльные ковры приветствовали меня улыбками своих замысловатых узоров, свисающие на ниточках барабанчики и всякие прочие игрушки весело закачались, будто живые, приветствуя меня. Вдоль стен стояли полки с разными вещами, стопками бумаг и прочего нагромождения различного барахла. Я осмотрелся в поисках чего-то, но найти это так и не смог. Наверное, нужно идти дальше, вглубь.
Тут было тихо, даже слишком, даже скрипа открывающейся шифоньерной двери не хватило – он сразу же утонул в тишине. Я шёл по красной ковровой дорожке, шаркая подошвами красных кроссовок – отражался в редких зеркалах навешанных на стены между дверьми. По прежнему из них некоторые были пусты, некоторые закрыты, с табличкой с надписью «Не беспокоить». Разноцветным свет настенных торшеров создавал мешаясь красками некую атмосферность мистичности и таинственности. Меня это не пугало, и даже не удивляло – я был уже здесь, я же это сам и создавал в какой-то степени, был одним из множества творцов. Будучи у себя дома, я закурил, ведь я не придумывал тут таблички с надписью «No Smoking». Дикий рев, пролетевший через коридоры отражаясь от стен, заставил меня остановится. Из-за поворота, грохоча сервоприводами и громко топая ногами, вышел громадный дредноут. Когда он увидел меня, то тут же издал ещё более оглушающий громогласный рык. Но я не сдвинулся с места.
- НА! НО! ДЕСУ! – прорычали динамики дредноута, и тот устремился на меня, разгоняясь с каждым шагом. Путем не хитрых мыслеисчелелний я догадался, что дредноут явно не печенье мне хочет продать. Когда монстр приблизился слишком близко, я вскинул вперед руку.
- Стой, - властно сказал я, и дредноут моментально замер. Он склонился надомной, будто рассматривая диковинную вещь, но потом и вовсе опустил свои клешни и присел на обе ноги, словно обиженный чем-то.
- Десу-у-у, - прохрипели обиженно динамики дредноута.
- Пойдем, пройдемся, - я похлопал рукой по кирамитовой клешне дредноута, - Да не расстраивайся ты, сегодня просто день такой.
- На, но, - закивал дредноут всем туловищем, - Десу.
- Да, мы поиграем в следующий раз, Ханю, - я протиснулся между стеной и дредноутом, - Пойдем, у тебя наверно не так часто получается с кем-нибудь поболтать, да?
- На но десу, - ответил дредноут и топая ногами развернулся вслед за мной.
Мы продолжили путь вместе, останавливались у некоторых дверей. Возможно, мне стоит остановится ещё у одной и заглянуть, а всё ли там в порядке?
- Подожди меня здесь, пожалуйста, - попросил я останавливаясь у массивной двери холодильной камеры обвешанную всякими табличками о предупреждениях об опасности.
- На но, - кивнул туловищем дредноут и уселся у стены.
Яркий солнечный свет ударил мне в лицо, когда я открыл дверь – бескрайный пустынный пейзаж и порушенное временем и песком здание, одиноко стоящее посреди пустоши. Да же отсюда я видел, что двойные двери загадочного здания была открыты. Нависла непроницаемая тишина разрушаемая только еле уловимым давлением горячего воздуха.
- Странный мир, - протянул я, ступая на песок. У входа в здание стоял не высокий каменный колодец, я заглянул в него, зачем только не знаю. Может, хотел увидеть там воду и получше рассмотреть свое отражение. Но колодец был пуст.
- Угу! – угукнул я в темноту в низу. Громкий гул прокатился по колодцу отражаясь от стен. Ответом было лишь бесцветное эхо, будто внизу кто-то сидел и смотрел на меня из темноты. И так и ждал, что ещё что-нибудь крикну вниз, а он крикнет в ответ, перевирая мои слова. Я ещё слушал одно долгое мгновение искаженные звуки, но потом моё внимание отвлекла маленькая ящерка забравшиеся на каменный край колодца, видимо залезла погреться на знойном солнце. Как будто тут бывает холодно.
- Опять дежавю…? – спросил я у ящерицы. Та лишь моргала на меня обоими глазами, и видимо разговаривать не хотела.
- Я знаю, знаю, ящерицы не умеют разговаривать, да? – я ещё раз поглядел на маленькое зеленое создание, но неожиданно за моей спиной легкий ветер скрипнул ржами петлями трухлявых дверей, и ящерка сорвалась с места от резкого звука. Я сделал шаг, но вдруг почувствовал у себя что-то под ногой, опустился на корточки и поднял предмет. Это была табличка, которая видимо раньше висела, как вывеска у двери.
- Кафе Разбитых Мечтаний, - тихо прочел я надпись на ржавой жестянке, - Я где-то уже это видел.
Войдя в здание по разломанным ступенькам, я пришёл к однозначному выводу, что когда то возможно, это был отличный бар, но сейчас, о том, что это был именно бар, напоминала лишь барная стойка из крепкого дуба, но вся эмаль на ней уже давно пропала оголяя сухое дерево, полки под выпивку были пусты, а холодильники стоявшее в углу, за стойкой, уже поросли желтым мхом и проржавели. У стены у входа стоял старый автомат с Нью Колой, который был вскрыт, по-видимому, монтировкой. Рядом с ним стоял дисковый музыкальный автомат, куча двадцати пятицентовых монеток валялось на полу вокруг него. Здесь было пусто, тут никого не было – странным здесь казалось лишь стоящая пустая бутылка на единственном уцелевшем столе и пара давно затушенных окурков на нём же. Я пришёл к парадоксальному выводу, что я не знаю, зачем я сюда пришёл. Неожиданно музыкальный автомат заработал – заиграла приветствующая музыка включения, уцелевшие лампочки засверкали разными цветами.
- Двадцать пять центов? – спросил я у автомата, поднимая денежку с пола, - Ладно, держи.
Единственная пластинка в автомате встала на проигрывание и песня полилась из храпящих динамиков:

Пока играла песня, я заглянул в одно из разбитых окон, желая увидеть пустыню, снова закурил. Вдали я видел два силуэта – человека и собаки. Та навострила уши и смотрела на меня, я это чувствовал, как будто она знала, что я тут есть. Но видимо её терзали смутные сомнения о том, что реален ли я. Мужчина опустился к ней, наверно что-то сказав, похлопал по спине и тоже посмотрел в мою сторону. Не знаю, может он что-то и увидел, но смотрел он не долго и после выпрямился, развернулся и неспешно поплелся вперед, к дрожащему от зноя горизонту. Собака ещё раз взглянула на меня, а после устремилась за своим хозяином.

Последняя иллюзия

Дредноут что-то напевая ковылял за мной. Больше всего меня привлекла огромная дыра в стене, которая и завершала тупиком этот длинный коридор дверей. Из неё лился дневной свет и я видел серое небо и уже ощущал, как воздух вокруг него приобретает другой вкус.
Чем ближе я подходил к пролому, тем больше я понимал, что раньше эта был вход в комнату, и как будто что то огромное обрушилось на дверные проемы и разнесло стены в щепки открыв проход в обширную залу. Наконец мы остановились у широкого проема и я заглянул внутрь.
За огромным проемом, которой давным-давно расколол зал на двое, унеся куда то вниз вторую часть комнаты, на нас тихо падал полуденный свет. У дальней стены, в углу комнаты лежали огромные бесформенные куски ржавого металла, а сверху они были завалены досками. Я, пригибая голову, прошёл внутрь, и приблизился к, казалось, обычной груде металлолома. Теперь по лучше разглядев ржавые железки, узнавались и огромные могучие руки, с разломанными стальными пальцами на концах. И переломанная гидравлика, которая держала проржавевшие ноги и изломанные кирамитовые ноги. И могучий пробитый временем и ржавчиной торс, крышка которого была открыта, и внутри, запутавшись в проводах и электрических соединениях, лежали черные человеческие кости. И словно с каким-то немым упреком смотрели пустые глазницы черепа на меня из кабины этой мертвой машины, на нежданного гостя,
- Ханю…? – я обернулся, но дредноута уже не было. Я не был удивлен, но стало страшно. Необъяснимо.
- Был, наверное, - послышался голос, и я снова обернулся в комнату. На полу сидел мужчина в фиолетовом пиджаке – смотрел он не на меня, а куда-то перед собой, в пролом, будто высматривая что-то в дали.
- Я почему-то знал, что это именно ты, - ответил я усаживаясь рядом.
- Наверное, ты так захотел, по другому не может и быть, - усмехнулся он мне в ответ, - А увлечь тебя в поток мыслей не составило труда.
- Значит, тот силуэт – это был ты?
- Может, лучше спросить «а может это силуэт лишь притворяется мной?» - развел руками мужчина в фиолетовом пиджаке, - Но тут все намного проще.
- В каком смысле? – я поднял брови.
- В этом месте всё иллюзорно, ты, я, эта стена, - он многозначительно указал рукой на стену, - Всё. Абсолютно. Я не силуэт, и не мужчина в фиолетовом пиджаке. Я твоя полностью выдуманная иллюзия. Я могу стать кем угодно, и когда угодно, ведь я иллюзия. Я даже не дышу.
Я помолчал, прислушиваясь к отсутствию звуков.
- То есть, проделанный мной и многими другими путь - ложь?
- Нет, - ответил он, качая головой, - Это не правда и не ложь, это иллюзия, полная жизни и красок, но иллюзия. Многое время ты поддерживал иллюзию в этом месте, иллюзию, что всё на самом деле хорошо, а на самом деле, ничего хорошего вокруг никогда и не происходило. Это место, Подвал, оно пронизано человеческими иллюзиями, но реальности в нём нет. А реальность, она диктует свои правила.
- Я не хотел видеть реальность, - ответил я, - Но всё уже подходит к концу, но разве это не имела смысла?
- Имело для кого-то, и это не конец, даже не начало, - ответил он мне, - Это иллюзия. И ты бегал все это время за иллюзией.
Я не нашёлся, что сказать, наверное, даже не знал, что можно хотя бы предположить. Далекий белый пейзаж за пределом разрушенной стены завораживал своим серым спокойствием. Как будто там никогда ничего и не было. Почти ровная, местами торчащая корявыми деревьями пустота, уходящая в даль. Я смотрел в неё хватая обрывки мыслей и воспоминаний, как кусочки разбившейся об камни разноцветной стеклянной мозаики, собирая потерянный образ и видел вдали медленно бредущего в пустоту человека в черной шинели, выкинувшего свою черную каску на землю.

Послесловие

Единственное, что имел в избытке именно я - это иллюзии. Множество иллюзий о том, что сказка сможет продолжатся вечно, а на самом деле, стоило лишь открыть глаза и их тут же ошпарило кислотой. Все иллюзии рухнули. Слова иссякли. Это, поверьте мне не повод впадать в депрессию, начинать горевать о несправедливости жизни и непрухе. Всё с самого начала шло по плану. Не взирая на то, что план просто чудовищный. Моя мысль больше не желает жить.
Закрывая последнюю страницу своего труда и убирая блокнот в карман, я могу сказать, что путь был пройден не зря, даже не смотря на его иллюзорность. Ведь если не смыкать глаз, прекратятся все грезы. Это не мой уход из Подвала – это смена мышления. Сформировав и создав, то, что я хотел создать, я посчитал нужным завершить проект. Если я просто об этом бы сказал, никто бы не поверил, или наоборот, да этого бы никому не было дела. Именно по этому я завершаю свой, хоть и маленький, но труд таким образом. Я не хочу, что бы вы расстраивались, но любому действию всегда есть начало и конец. Моё действие закончено, я знаю это, мне нечего больше добавить к тем восемнадцати написанным выпускам. Совсем нечего. Я не разрушаю этот мир, потому что не я его создал, а вы. Я не говорю вам, что все закончено, нет. Но моя роль сыграна, и Записки Вилоискателя пришли к своему логическому, а может и нелогическому, концу. Не смотря на такие выводы для себя, я не могу не сказать, насколько я опечален. Я очень чувственный и эмоциональный человек, и подобные решения даются с трудом. Но, так или иначе, слово было сказано, иллюзии были разбиты, потому что в карточном домике козыри не имею значения, а Вилы так и не были найдены. Это был мой эпилог. Завершение моей иллюзии. Но кто знает – может это завершение тоже лишь иллюзия?